Крысолов

Началось всё с основной проблемой нашего города – вредители, повезёт ещё, если доберёшься до своего дома не искусанным стаей серых паразитов. Администрация и ЖЭК, вот уж точно кто настоящие упыри, но воображение юных обывателей достраивает детали в нужный пазл. Байка о крысолове стала некой культурной особенностью, визитной карточкой для проезжающих дальнобойщиков и перебирающихся к нам жителей соседних сёл, суеверные старики то и дело поддакивали этому, говоря о том, что люди в этом городе совершили нечто такое, за что и были наказаны легионом чумных солдат.
Семья моя не могла похвастаться особо богатым положением и статусом, поэтому речи о том, чтобы купить квартиру в более пригодном для жизни городе пока и не шло. Лежал я пару раз с подозрением на бешенство – всё те же мелкие гадёныши, как сейчас помню. Гоняли я, Колька и Лёнька одну из этих отродий по улице палками, мы то сами уже не столь мелкие, лет нам по шестнадцать где-то было, но своеобразное живодёрство над паразитами доставляло нам неслыханное удовольствие, пнул я эту тварь палкой, так та с визгом отлетела, словно мячик из мяса. Думаю, от этого была скорее общая польза, чем акт садизма. От крыс бездомные собаки заражались бешенством, что только усугубляло положение, недавно одна из таких псин насмерть загрызла моего кота Гюнтера, думал пойти в догхантеры, но за такое точно привлекают к ответственности, а так я вымещал всё на тех, за кого уж точно заступаться не будут. Так значит, забежала та крыса потом в дыру стены девятиэтажки, я смекнул, что дыра эта вела прямо в подъезд, повезло, что один из жителей практически сразу вышел, отварив домофон.
Там-то она и была – зажатая, дрожащая, пищала от боли… Только я замахнулся на неё палкой, как по щелчку грызун сменил своё природное поведение – шерсть твари стала дыбов, а глаза её словно налились кровью, сияя в темноте. Она набросилась на меня, вцепившись зубами в волосы, затем начала кусать за лицо. Бездействие властей породило ещё больше хвостатых бестий, терроризировавших местных жителей, крысы начинали наглеть, помимо жилых домов, они проникали в магазины, торговые центры, школы и детские сады… В одно ничем не предвещающего беды утра, по сигналу скорой и полиции вывезло сразу два тела с моего подъезда – то были пара алкашей: муж и его супруга, что постоянно устраивали побоища между собой и всячески доставали своими выходками нормальным людям. Выходил я тогда посмотреть на эту картину – тела вывозили в простынях, в чьих белых тканях разводились ало-бурые пятна по всему тело, но вот руки, вываливающиеся наружу были видны отчётливо – синие пальцы были изгрызаны до самых костей.
Сидя за партой в техникуме, я то и дело слышал про тот случай.
- Да говорю вам, то крысолов по их душу пришёл! – втихаря перевирали ребята, добавляя тех подробностей, которых само собой я не увидел, да и никто бы и не смог, ведь свидетелей тому не было.
- Да, да, я точно знаю, люди те прескверные были, вот выносили их тогда, говорят в морге, когда резали их, то в кишках нашли двух крыс, что поедали всё изнутри, а ещё, то я сам видел, говорят полиция видела в окне дома стоящую фигуру, а когда ломала дверь, то никого кроме мертвецов так и не нашла! На то поддакивала баба Клава и дед Степаныч.
До конца я не верил в эти суеверия… Не сильно хотелось верить ни в эту легенду, ни в то, что наш город вытеснило новое поселение этих чудовищ. Предался за картами я горячительным душу напитку с соседом дедом Степанычем, он бывший оперуполномоченный, человек железного нрава и ярый циник, но даже он верил, что-то смотрит из-за стен, окон и подвалов и взвешивает, думает, судит.
- Дед Юр, неужели и ты веришь в эту чушь?
- Эх, Вань… Молодой ты ещё… Не понимаешь много… Послушай, не проверяй то, что народом и опытом до тебя перепроверено, целее будешь. Поверь, как старшему и как бывшему работнику милиции, ловили мы всяких, Вань. Да про того же Фишера слухи и байки ходили, а тут отнюдь не другое. Чует моё сердце, Вань, тут сила пострашнее человеческой. Разве сам не ощущаешь это? Чувство, что за тобой постоянно ведут наблюдение, словно библейский сюжет снизошёл до нас – проверяет нас бог, как живём и на что способны, от того потом суд будет, сожрут нас или мы их, а пока лучшего совета, чем свалить из этой дыры я никому не могу посоветовать, особенно вы молодёжь… Это место больше нельзя назвать городом. Кормушка, чистилище, но никак иначе. Будь осторожен, Вань, они и сейчас смотрят… Я даже особо не пью и не буяню в последнее время, боюсь я… Я! Капитан милиции!
Сырость, крысы и вечная вонь нечистот – всё это замуровало город, как затерявшаяся капля вина в крови. Её же мы и захлёбывались – пневмония, холера… На каждую улочку пробирался смердящий гноем всадник со своей ордой хвостатых. Я стал смотреть съёмные квартиры в соседнем городе, искать работу, но никто не откликался, зная из какого я города, боялись нас, как прокажённых. Новости окрестили нас, как рассадник начинающейся эпидемии, как мерзко я себя ощущал.
В свете фонарей туман гонялся клубами накуренного смога, разносящий тошнотворное зловоние, я игнорировал кашель… Пока не стал замечать на платке капельки крови. Техникум, работа и переезд пока остались лишь планами, а слизистая каша с маслом, уколы и стоны умирающих стариков стали симфонией моих ночных кошмаров. Одной ночью я услышал странное стрекотание в палате, глухой топот, словно бегает некрупное животное. Понял, что это было, иного ожидать было глупо… И действительно, пока я встал и подошёл с тапком в руках в угол, откуда было слышно одну из гадких тварей, оно успело притихнуть, как бы снова не набросилось. Ладно, подумал я, поживётся пресной булкой и уйдёт… У окна было более свежо, так убивала меня эта больница, вонь на улице убаюкивала дурманом цветов по сравнению с запахом выделений моих соседей по палате.
Жёлтый свет уличных фонарей рассеивал тьму, освещая край клумбы и ближайший канализационный люк, даже не единой проезжающей машины или крика пьяной гопоты, только тишина чумного королевства... Не был точно уверен причудилось мне то или нет, люк потихоньку стал отворяться! Открытая крышка не издала не единого удара о землю, так аккуратно её кто-то открывал, словно дверь в детскую со спящим ребёнком. Несколько крыс подбежали к этому люку, обнюхивая и кружась вокруг него, как будто… Как будто ждали чего-то… Кого-то.
Внезапно из бездонной абсолютной тьмы люка показались прощупывающие твердь поверхности асфальта чьи-то пальцы… Я не был уверен, я не хотел верить, тому, что вижу и то, что дорисовывало моё воображение, но глазам я почему-то доверял на тот момент больше, чем критическому отношению ко всем байкам и слухам. Пальцы то те были, неестественные! Длинные фаланги, словно растянутые паучьи бледные лапы пробирали землю, ловя любое колебание воздуха на наличие посторонних свидетелей. Из этих фалангов стали проглядываться место, откуда они брали своё начало – выворачивающиеся в четырёх местах конечности извивались над дырой канализации, опираясь на землю для поднятия всего остального… Длинная тёмная фигура, завёрнутая в какое-то лохмотье из чёрных и бурых накидок, столь фантастической была её худобы и непропорциональная анатомия, но хуже всего было смотреть на то, что висело на месте головы. Жёлто-белые окуляры очков, внешне напоминающие линзы противогаза фонарями глазели прямо в глубину души… Совершенно не было слов, моё тело иглами приковало внимание этого… Существа. Боже, вы бы видели это уродливое нечто! А более всего поразила другая картина. Крысы. Они встали на задние лапы вокруг этого тощего создания, да, я говорю создания, не может так выгибаться и растягиваться человек, что за пару переходов из люка, добиралось бы практически до ворот на несколько метров, стояли так, будто выбрали себе вожака, вождя и неоспоримого хозяина, такая преданность была сравнима разве что с собаками… Невероятно!
Надеюсь, я сплю, надеюсь я точно сплю… Нечто рассеяло лишь одним своим движением весь напаривший туман, фонари стали мигать, под такт быстрого моргания. За те секунды погасшего света, что выпадали, тощая сущность перемещалась из края в край опять приближаясь на территорию больницы, слева от машины скорой. Потом за три метра от неё у инфекционной… Как можно так быстро перемещаться?! Что это за херня?! Затем фонари полностью потухли, а существо просто как не бывало… Затем я внимательно старался рассмотреть хоть что-то, пока не наткнулся на то, что искал прямо у себя под носом… Два жёлто-белых фонаря смотрели на меня прямо вплотную… Тяжёлое омерзительное дыхание отдавало через старый противогаз какими-то химикатами, а очертания фигуры… Боже, оно собралось лезть в окно!

Я летел с воплем о помощи через весь коридор к дежурному, мы перебудили всех пациентов, а когда проверили двор и окна… То никого и близко не оказалось, а люк словно был и не тронут. Намертво приварен, это нерабочая канализация! – злостно объяснял сторож, чей сон прервали по велению дежурного. Это был сон или помутнение, но этого не могло быть! Не могло существовать! Ещё долго соседи и санитарки ругали меня, угрожая переводом в психоневрологическое отделение, но что я тогда там видел?!
«Люк заварен намертво, никто там не мог его поднять, надо кувалдой долбить, а то и вовсе сваркой отваривать обратно… Нечего головы людям дурить и пугать!» - сказала мне медсестра.
С того неописуемого странного случая прошло два месяца, я всё списал на общее недомогание и побочный эффект таблеток, которыми меня лечили. Не становилось лучше… Больницы кишели людьми с бешенством, администрация два раза разгоняла митинги космонавтами с дубинками, город подыхал. Медленно, но верно, он захлёбывался чумой, опираясь надеждой лишь письмами в Москву и тематическим народным пабликом нашего города, но не чувствовал я утешения, перестал жить в покое и всякий раз обхожу люки, подвалы и прочие подобные места… Я стал ощущать то, о чём говорил деда Юра… Ощущение постоянной слежки, словно тебе в нос и затылок тыкают невидимой камерой, уж дошло до того, что стал прогуливать техникум, запирая двери на все замки и задёргивая окна. Можно было надеяться ещё на суровую зиму, что загонит всё шерстяную хвостатую адскую гильдию в подвалы, где можно будет их перебить в массе, хоть бы пронесло, я и сам больше так не могу!!!
Утром субботы, я вышел на балкон затянуть сигарету, как внизу во дворе снова знакомая картина – скорая помощь, тела в простынках и соседи, рыдающие больше не по покойникам, а по кошмару, что взвивал в воздухе проклятьем, клеймовавших всех нас.
«Повесился мужик, только недавно в нашем доме заселился, получил квартирку в наследство от тех, кого крысы то загрызли, и никто не знает почему! Говорят, видели кого-то приблизительно во время его смерти близь дома – высокого, закутанного в лохмотья, а очки так бликали, что как два фонаря светили! Его-то и ищут.» - рассказал дед Юра.
«Не найдут. На поверхности не найдут, а под ней… Точно не поймают» - подумал я про себя, расчёсывая руки до крови от страха, зубы стиснул, чуть не сломал, дыхание стало сбиваться… Я перестал спать, появились панические атаки, боже, не могли же описать посторонние люди ровно тоже, что видел и я! Да и не рассказывал я о том, как выглядел тот, кого видел тогда ночью в больнице из окна! Это какое-то массовое сумасшествие, не иначе…

Средь камня и гранита,
Воды источных нить…

Никто не проверял, но поиски подозреваемого душегуба дадут перспективу операм на перевод в отдел другого города, поэтому допрашивали всех жителей, включая меня. Задали самые стандартные вопросы: знал ли я покойного, что странного мог заметить в тот вечер, видел ли я человека в лохмотьях и очках…
Один знаю… Не очки то были, а противогаз… Такой рваный, он выглядел так… Словно сросся с его лицом, войдя краями под кожу… Словно его припаяли. Как вспомню, то до сих пор тот запах почувствую… Гниль, нечистоты и кровь… Шёл домой после допроса, решил, что сладкое отвлечёт меня хоть на секунду. Всё тот же гадкий туман, а под ногами не видно ничего… Где все эти люки?!
Завернув за угол рынка, я с удовольствием уплетал мороженое, мозг, обманутый дофамином, только стал перенастраиваться на хорошее настроение… Как вдруг заметил вдалеке…
Маленькая девочка стоит в переулке и смотрит куда-то с любопытством вниз и говорила… Говорила, смотря вниз и обращаясь на вы, спрашивала про обещанные конфеты и новую куклу…
- Девочка! Отойди оттуда! – само собой вылетело у меня отцовским басом из горла.
Но мелкая словно и не слышала меня, такая статичная, замеревшая, словно для неё остановилось всё – мысли, время, окружение… Что-то гипнотизировало её там, под ногами.
Я, постепенно ускоряясь бежал к девочке, чтобы самому посмотреть на то, куда она так пристально смотрит, как я и боялся. Открытый канализационный люк.
- Девочка, отойди оттуда! Провалишься! Крысы загрызут!
Она опять словно не видит и не слышит. Стоит вкопанным столбом, только тогда я понял… Да и не живой была она. С маленьких посиневших губах её скатывались какие-то чёрные капли, глаза были как запотевшее стекло, а кожа отдавала могильной прохладой. Я сразу смекнул, не она пришла откуда-то и не смотрела на этот люк, это некто поставил сюда тело, облокотив на соседний мусорный бак. Слёзы и дикий вой наворачивались лавиной по глазам и горлу, при виде подъеденных ножек.
Я стал кричать и звать на помощь, на всю улицу не нашлось ни одного не равнодушного… Всем было просто плевать, никто не хотел себе проблем, может быть. Но тут ко мне подбежал преклонных лет мужчина, которому со слезами на глазах я всё выложил, понадеявшись на понимание и срочный вызов скорой. Мужчина сделал удивлённое лицо, смотрел на девочку, боже, что за херня?! Почему он ничего не делает?! Может это какой-нибудь извращенец? Как долго он смотрит, будто в упор, смотря не на неё, а насквозь.
- Отличная шутка, придурок, сам придумал или…
Повернувшись ко мне, лицо мужика резко перелилось в бледный альбиносный окрас, глаза его выпучились, своими руками, схватившись за волосы, он вдруг ни с того ни с сего стал скулить, словно недобитая псина.
- Что ты такое?! Помогите, Господи! – кричал во всё горло хриплым поросячим тоном. Мужик делал медленные шаги от стены дома рядом с люком в сторону улицы, и как только дошёл за угол, то бежал с тем же криком, моля о помощи прохожих. Никогда… Никогда я не видел, чтобы человек так сильно мог испугаться… и кого? Если были только я, он и эта мёртвая девочка…
Не помню уже как я оказался дома, из-за шока и страха я вообще мало помню куда я ходил и что делал последние часы или дни… Мой разум стал более мнимым, кажется я схожу с ума, не более.

Сидит на троне из костей, чьё имя не забыть,
Глаза его повсюду, идёт над вами суд…

Много слухов ходило про этого крысолова… Говорят, его родители бросили своего ребёнка в канализационный люк, потому что тот был страшно уродлив с рождения, другие говорят, что из-за того же уродства родители держали его взаперти целых тридцать лет на чердаке, где единственные обитатели, помимо него были крысы… Кем бы он ни был, теперь я точно уверен, это не человек, и он явно не остановится… Ничто его не остановит, потому что он и есть этот город, он те грызуны, что бдят за всеми из каждой щёлочки, он воздух, пропитанный ядом и химикатами отрав от грызунов… Не знаю за что нам такая кара, город уже полупустой, кто-то уехал, обойдя посты полиции, но такое чувство, что я проспал целый апокалипсис, даже не так, словно всё поселение в один момент встало и ушло, и лишь крысы не изменили своей новой привычке чувствовать себя новыми хозяевами… Два часа дня, а на улицах по-прежнему никого! Никого! Снова этот люк, где я нашёл эту девочку… И также открыт.
Не знаю какой чёрт мне залетел в голову, но так завораживала и пугала эта неизвестность. Такое сладкое желание… Прыгнуть в глубь этой кроличьей, а если вернее, крысиной норы. Покончить с этими муками раз и навсегда…
Вдруг, словно из ниоткуда, в воздухе шёпотом раздался завывающий, уводящий сердце в пятки, голос:
«Ваня… Ваня, иди за мной… Иди сюда… У меня для тебя кое-что есть…»
В этот момент я чуть ли не навалил в штаны, и как бы не хотелось бежать, сломя голову, прочь, ноги меня словно не слушались, такая сладкая агония смерти витала в воздухе, ноги сами шли ближе к люку… Я съел свои крики и вопли, ничего не могу сделать с собой… Как если бы меня мумифицировали заживо, ещё в осознанном ужасе моей кончины.
«Не бойся, Ваня… подойди ближе… Ещё» - тут-то я и увидел его или нет… Это!
Светящиеся фонари противогаза, неестественно длинные для человека конечности, достигающие земли руки, крючковатая осанка с горбом и эта вонь… Гниющая падаль с трупными мухами вокруг. Как это может быть?! Разве это не был труп?! Боже… Как ты допустил чтобы на свет появилось… Такое!
Он возвысился во всём своём дьявольском величии, словно пустившая шипение змея с раскрытым капюшоном, от одного его только взгляда мне становилось дурно и хотелось упасть, впав в кому. Как же мерзко и угрожающе блестели и шаркали его пальцы… Пальцы… На каждую фалангу в половину приходились лишь острые ногти, заточенные под настоящие иглы. Тяжёлое дыхание с нотами кашля и хрипа, сочившаяся сквозь его противогаз, лишь придавал неестественное неприродное происхождение… Я слышал не его кашель или голос, будто несколько человек хором говорили под его вторым сросшимся к плоти лицом.
Тварь ехидно усмехнулась, заводя руку себе под плащом и тряпками с накидками.
«Смотри, что у меня для тебя есть. Смотри.» - нечто выпрямило передо мной костлявую трухлявую руку и … Не может этого быть! Гюнтер!
«Видишь, какой тебе подарок я сделал, заплутал, ахах, держи его, держи скорее!» - то же пятнышко за ушком, тот же окрас, он тянется ко мне и мурлычет… Гюнтер… Я взял своего пропавшего друга на руки, практически пустив слезу… Уже как полгода я считал его мёртвым, это не мог быть не он.
«Идём, Ваня, нас все ждут, отпусти его дальше» - я и правда сошёл с ума, но и пусть… Я же и так хотел умереть, не могу больше. Сил моих больше нет, погубят видно такова жизнь! Этот город ад, а он сатана, лишь случай решит всё.


И кто в глазах тому виной - вмиг голову снесут.
Он дом твой знает и семью, повсюду найдёт вас,
Существо вело меня за руку уже приблизительно час, нет, мы не ходили кругами или вдаль, воссоединяя маршрутом точки вылазных поверхностей, шли мы будто бы вглубь… Всё ниже и ниже через потайные щели труб, метро и тому подобных уголочков катакомб… Настоящий подземный город с лабиринтами и секретами! Невероятно, это было у нас под носом! Всё сильнее играли, как быстрым перебором клавишами фортепьяно, морозные мурашки. Как же здесь было холодно, смердело и веяло… Люди умирали здесь, чувствовал я… И не своей смертью.
«Мы здесь…» - прошипела тварь тремя голосами: детским и двумя мужскими.
То, что предстало перед моими глазами… Не знаю, что и сказать, но одно точно… Учёные и криминалисты дрались бы за шанс взглянуть на это хотя бы глазком… Это нельзя описать, даже толика слов в попытку того, что там под землёй лишь жалкая попытка, тянущая более на детские фантазии о пришельцах и параллельных мирах.
Потолок, возвышающийся на сто метров в высоту со столь иными от привычного глаза строением и планировкой… Узоры и цвета невиданной человеком были усеянным чем-то склизким и шевелящимся не вниз, а наоборот вверх, обволакивая стены, которые также были причудливым образом сделаны, просто на просто можно было спутать проход, колонну с частью этих стен. Где я стоял? На потолке или на полу? Я не смог ничего толком сориентировать или разобрать… Это правда потрясающе.
В центре всей этой абсурдной и завораживающей гротеска фантасмагории стояло то, от чего моё дыхание сбивалось в безумный приступ смеха и вырывающем с корнем мою душу ужаса. Прямо в центре этого ада стояла гора, в полвысоты от пола до верха… Гора, отдающая то же чувство, что и при взгляде этого существа, что привело меня сюда – черепа, кости… Взрослых, детей… Меж косточек виднелись останки одежды и даже порой личных вещей от старческих очков до детской игрушки.
На самой практически непроглядной верхушки в свете кристаллов невиданного света показалось нечто подобно сиденью. Из тех же костей и черепов, их так много… Кажется я понял, куда делись все жители города или часть… Ничего не могу додумать, какая-то чертовщина выходит! А что это если не она?!

И в подземелье крысолова пробьёт последний час.»

Тварь надула своё худощавое брюхо, как будто съела разом несколько шарообразных гирь и во всю глотку свирепым звериным гулом взвыло всеми сотнями голосами:
«Схватить его!!! Держите его, почти завершили, он нашёлся!!!» - тут со всех сторон из стен потолка, пола стало вылазить, как бы вылупляясь из этой слизи бесформенные, но с очертаниями гумманоидного фигуры – рыча, кряхтя, крича, ноя от нестерпимой адской боли при каждом движении… Чёрт! Блять! Сука! Боже, как же зазудел во мне инстинкт самосохранения… Нет, стоять до конца… Конец это именно он.
Это вообще было ни на что не похоже! Вывернутые через изнанку в слизи нежить шла на меня, постепенно ускоряясь, но чем ближе они подходили… Тем сильнее я узнавал их, их всех…
Дед Юра… Мои одногруппники, соседи, родители и… Та самая девочка, которую я видел тогда! – как же так? Как?! Что с ними со всеми стало?! Что я упустил, почему я?! Тут-то меня осенило… Что-то давно произошло здесь со всеми… Кроме меня, почему я?
Все они были в тех же тряпках и накидках, что и то, что привело меня сюда… Лица бледно синие, без мимики, вдохов и те глаза… Те мутные, как молочный пар, глаза… Но самое главное очертания их лиц предались иной форме… Как будто лица вытянулись в подобие… Крыс.
Они держали меня по рукам и ногам… Не пошевелиться! Что они хотят со мной сделать?! Их слишком много… Так много… будто тут поместился весь город! Все его жители! Обращённые в это…

«Средь камня и гранита,
Воды источных нить,
Сидит на троне из костей, чьё имя не забыть,
Глаза его повсюду, идёт над вами суд,
И кто в глазах тому виной - вмиг голову снесут.
Он дом твой знает и семью, повсюду найдёт вас,
И в подземелье крысолова пробьёт последний час.»

Повторяли они это словно какую-то молитву, внимая свой взор в самый верх, где в освещении виднелся трон из останков…
«Свершилось!» - возрадостно окликнула всех тварь, только сейчас я понял, хор жителей был один в один всем голосам из противогаза чудовища!
Нечто из глубин ада шло на меня, так медленно и заигрывая моей кончиной перебиралось, еле ковыляя. Оно смотрело мне практически в упор, как бы принюхиваясь, смакуя и… Словно оценивая.
Оно своими когтями взялось за самое основание, там, где был прирост к коже, противогаза и… Стало срывать его словно настоящее лицо. Тысяча голосов взвизгивали от настоящей адской боли, а жители города, точнее в то, во что они обратились визжали в такт так, как будто им самим было так больно… Нет, если и ад существует, то он покажется раем… Так не может кричать никто, даже из мира мёртвых…
Наконец затишье, все, кроме меня, попадали на землю, потеряв последнюю каплю сил терпеть поистину форму страдания, выше понимания обычного смертного. Вместе с этим сорвали не только лицо монстра, но и сами души, словом вырвали с корнем, как прополанный сорняк.
Лёжа на земле, не в силах пошевелиться, стал молить бога, чтобы наконец всё быстрее кончилось, потому что точно понял, отсюда больше нет выхода… Как вдруг.
Из самой глубины мрака того места, где был противогаз, где абсолютно не оказалось ничего, кроме сраной темноты, уводящей вглубь! Целый рой серого легиона чумных демонов, словно из пушки бросился на меня, обложив всё моё тело одеялом из крупных для своего вида машинок смерти для поедания всего живого…
Все крысы топтали и кусали меня куда только можно, я уже не ощущал себя человеком, я лишь кусок недоеденного мяса, который орал в агонии от невыносимой боли, искал лишь острую палку, которой я бы мог облегчить себе участь. Так это было долго и так истерично я смеялся, уже банальнее крика ничего не выходило, но тут на уровне понимания животного я и понял, что едят меня по большей мере уже несколько часов, если не дней… Я сам вгрызался в свои руки… Они показались мне довольно сносными… Вкусными. Такая сочная сладость.
Наконец я почувствовал, как все грызуны пулей слетели с моего оголённого тела… тут я увидел, что не осталось почти ничего… А я всё же был живой, более того. Я никогда! Никогда так не ощущал себя хорошо!
Я слышу их, голоса… Все эти голоса у меня в голове… Все они рады моему… Возвращению. Мои дети, мои… Один из них в своих зубах несёт то, что некогда принадлежало мне… Моё лицо, моё настоящее лицо.
Надев его… Я всё вспомнил!
Я… Никогда не был ни с кем, никого не было, лишь я один… В этом городе призраке на поверхности, здесь давно… Давно никто не живёт… Мои дети, они помогли мне вернуться домой и вспомнить, кто я такой! Ни одна сотня лет не пролетела так медленно, как это забвение. Внешний мой облик… Эта плоть… Такая красивая. Я пока не помню моего настоящего имени, но и не важно! У меня есть другое… То, чьё имя люди будут бояться ещё очень долго.
Теперь я хочу… хочу найти новый дом, я голоден! Соседний город… Как же долго я не мог понять, кто я… Я монстр, от которого никому не укрыться, всё живое боится меня! Всё живое… Всё… Кроме крыс.