"Защитник"

На следующей неделе в Бирме разобьется самолет, но здесь, в Нью-Йорке, мне это не навредит. Фиги тоже не причинят мне вреда — ведь дверцы всех шкафов у меня закрыты.

Нет, самая большая проблема — гуньканье. Мне нельзя гунькать. Абсолютно. Можете представить, как мне это мешает.

И в довершение всего я серьезно простудился.

Все началось вечером седьмого ноября. Я шел по Бродвею в кафетерий Бейкера. На моих губах играла легкая улыбка, потому что недавно днем я сдал трудный экзамен по физике. В кармане у меня побрякивали пять монет, три ключа и коробок спичек.

Для завершения картины позвольте добавить, что ветер дул с северо-запада со скоростью пять миль в час, Венера восходила, а Луна явно начинала толстеть и горбатиться. Можете делать из этих фактов собственные выводы.

Я дошел до угла 98-й улицы и начал переходить на другую сторону. Едва я сошел с тротуара, как кто-то заорал:

— Грузовик! Берегись грузовика!

Я прыгнул обратно, ошарашенно озираясь. Рядом никого не было. И тут, целую секунду спустя, из-за угла на двух колесах выскочил грузовик, проехал на красный свет и с ревом умчался вверх по Бродвею. Не будь я предупрежден, он бы меня наверняка сбил.

Все вы слышали подобные истории, не так ли? О странном голосе, предупредившем тетю Минни не входить в лифт, который затем рухнул в подвал. Или, может быть, он отсоветовал дядюшке Джо не плыть на «Титанике». На этом такие истории обычно заканчиваются.

Как мне хочется, чтобы и моя история закончилась так же.

— Спасибо, друг, — сказал я и огляделся, но никого не увидел.

— Ты все еще слышишь меня? — спросил голос.

— Конечно, слышу, — я сделал полный оборот и с подозрением уставился на закрытые окна над головой. — Но где же ты, черт меня подери?

— Ненаблюдаемость, — ответил голос. — Это имеет отношение? Коэффициент преломления. Нематериальное существо. Аллах знает что. Я подобрал нужное выражение?

— Ты невидимый? — осмелился я.

— Вот, правильно!

— Но КТО ты?

— Валидузианский дерг.

— Кто?

— Я... раскрой, пожалуйста, гортань чуть пошире. Надо подумать. Я Дух Рождественского Прошлого. Существо из Черной Лагуны. Невеста Франкенштейна. Я...

— Помолчи, — сказал я. — Ты хочешь сказать... что ты дух или существо с другой планеты?

— Это одно и то же, — ответил дерг. — Очевидно.

Все стало совершенно ясно. И дураку было понятно, что голос принадлежал кому-то с другой планеты. Он был невидим на Земле, но его более тонкие органы чувств уловили приближающуюся опасность, и он меня предупредил.

Самый обычный, повседневный сверхъестественный инцидент.

Я торопливо зашагал вверх по Бродвею.

— Что случилось? — спросил невидимый дерг.

— Ничего, — ответил я, — если не считать того, что я вроде бы стою посреди улицы, разговаривая с невидимым инопланетянином из черт знает какого уголка космоса. Полагаю, лишь я один способен тебя слышать?

— Да, естественно.

— Прекрасно! Знаешь, куда меня могут завести подобные штучки?

— Концепция твоей субвокализации мне не совсем ясна.

— В приют для шизиков. В заведение для чокнутых. В загон для психов. Вот куда помещают людей, разговаривающих с невидимыми инопланетянами. Спасибо за предупреждение, приятель. Спокойной ночи.

Почувствовав облегчение, я свернул на восток в надежде, что мой невидимый друг отправится дальше по Бродвею.

— Ты не хочешь поговорить со мной? — спросил дерг.

Я покачал головой — безобидный жест, за который к тебе не прицепятся — и зашагал дальше.

— Но ты ДОЛЖЕН, — произнес дерг с оттенком отчаяния. — Настоящий субвокальный контакт очень редок и поразительно труден. Иногда мне удается передать предупреждение, уже перед самым опасным моментом. Но затем связь ослабевает.

Так вот чем объяснялось предчувствие тети Минни. Но у меня пока никакого предчувствия не было.

— Нужные условия могу не совпасть еще сто лет! — простонал дерг.

Какие условия? Побрякивание пяти монет и трех ключей одновременно с восходом Венеры? Наверное, это стоит исследовать — но не мне. Все эти супернормальные штучки доказать невозможно. Мне вовсе незачем пополнять ряды тех, кому завязывают на спине рукава смирительной рубашки.

— Да отвяжись ты от меня, — сказал я. Полицейский одарил меня странным взглядом. Я глупо ухмыльнулся и заторопился прочь.

— Я высоко ценю твою социальную ситуацию, — не отставал дерг, — но этот контакт в твоих же лучших интересах. Я хочу защитить тебя от бесчисленных опасностей человеческого существования.

Я не стал отвечать.

— Что ж, — сказал дерг, — я не могу тебя заставить. Придется предложить свои услуги в другом месте. Прощай, друг.

Я удовлетворенно кивнул.

— И последнее, — сказал он. — Держись завтра подальше от метро между полуднем и часом пятнадцатью. Пока.

— Эй? Почему?

— Кое-кто погибнет на станции Колумбус Серкл, будет большая толпа и его случайно столкнут под поезд. Тебя, если ты там будешь. Прощай.

— Там завтра кто-то погибнет? — переспросил я. — Ты уверен?

— Конечно.

— И это будет в газетах?

— Наверное.

— И ты знаешь обо всех подобных случаях, так?

— Я могу предвидеть направленные на тебя из протяженности времени опасности. Мое единственное желание — защитить тебя от них.

Я стоял на тротуаре. Две девчонки захихикали, заметив, что я разговариваю сам с собой. Я пошел дальше.

— Послушай, — прошептал я, — сможешь подождать до завтрашнего вечера?

— Ты позволишь мне быть твоим защитником? — нетерпеливо спросил дерг.

— Завтра скажу, — пообещал я. — Когда прочитаю вечерние газеты.

Да, в газете действительно оказалась заметка. Я прочитал ее в своей меблирашке на 113-й улице. Человек, подталкиваемый толпой, потерял равновесие и упал перед приближающимся поездом. Это дало мне обильную пищу для размышлений, пока я поджидал появления моего невидимого защитника.

Я не знал, что делать. Его желание защищать меня выглядело вполне искренним. Но я не знал, хочу ли я этого. И поэтому, когда час спустя дерг установил со мной контакт, вся идея нравилась мне еще меньше, чем раньше, о чем я ему и сказал.

— Ты мне не доверяешь? — спросил дерг.

— Я просто хочу жить нормальной жизнью.

— Если ты вообще будешь жить, — напомнил он мне. — Тот грузовик прошлым вечером...

— Но это же была нелепая случайность, такое бывает раз в жизни.

— За всю жизнь достаточно умереть лишь один раз, — рассудительно заметил дерг. — Вспомни еще и про метро.

— Это не в счет. Я не собирался сегодня ехать на метро.

— Но у тебя не было причин НЕ ехать. Вот что важно. Точно так же, как у тебя нет причин не принять душ в течение ближайшего часа.

— А почему мне не следует принимать душ?

— Мисс Флинн, — сказал дерг, — что живет в конце коридора, только что оттуда ушла и оставила кусок мокрого розового мыла на розовом кафеле в ванной. Ты мог на нем поскользнуться и растянуть лодыжку.

— Это же не смертельно, а?

— Нет. Вряд ли даже можно сопоставить с тяжелым цветочным горшком, оброненным с крыши не очень сильным старым джентльменом.

— Когда это должно случиться?

— А мне казалось, что тебе не интересно.

— Очень интересно. Где? Когда?

— Ты разрешишь мне защищать тебя?

— Скажи мне только одно. Что ты с этого имеешь?

— Удовлетворение! — воскликнул он. — Для валидузианского дерга нет большей радости, чем помочь другому существу избежать опасности.

— Но не требуется ли тебе чего-нибудь другого? Какой-нибудь мелочи вроде моей души или господства над Землей?

— Ничего! Принять плату за Защиту — значит уничтожить эмоциональные переживания. Все, чего я хочу от жизни — чего хочет каждый дерг — защищать кого-нибудь от опасности, которую тот не видит, но которую прекрасно видим мы. — Дерг умолк, потом мягко добавил. — Мы не ожидаем даже благодарности.

Да, это и пересилило мои сомнения. Как мог я представить себе все последствия? Как мог я знать, что его помощь заведет меня в ситуацию, в которой мне нельзя гунькать?

— Так что насчет горшка? — спросил я.

— Его уронят на углу 10-й улицы и бульвара Мак-Адамс в половине девятого завтра утром.

— Угол десятой и Мак-Адамс? Где это?

— В Джерси-Сити.

— Но я в жизни не бывал в Джерси-Сити! Зачем же меня об этом предупреждать?

— Я не знаю, будешь ты там, или нет, — ответил дерг. — Я просто ощущаю опасности, где бы они ни могли проявиться.

— И что мне теперь делать?

— Что угодно, — ответил он. — Живи своей нормальной жизнью.

Нормальной жизнью. Ха!

Все началось вполне неплохо. Я ходил на занятия в университет, делал домашние задания, ходил в кино и на свидания, играл в настольный теннис и шахматы, все как раньше. Но никогда не забывал, что нахожусь под прямой защитой валидузианского дерга.

Он приходил ко мне раз или два в день и говорил, к примеру: «Слабая решетка на Вест-Энд авеню, между 66-й и 67-й улицами. Не наступай на нее».

И я, конечно же, не наступал. Зато наступал кто-то другой. Я часто видел подобные заметки в газетах.

Едва я ко всему привык, это дало мне чувство безопасности. Инопланетянин носился вокруг двадцать четыре часа в сутки, и все, чего он хотел в жизни — охранять меня. Сверхъестественный телохранитель! Это придавало мне огромную уверенность.

Моя общественная жизнь за этот период не могла не измениться к лучшему.

Но вскоре дерг стал чересчур мнительным. Он принялся отыскивать все новые и новые опасности, большинство из которых не имело отношения к моей жизни в Нью-Йорке — я должен был избегать их в Мехико, Торонто, Омахе, Папеете.

Наконец я спросил его, не собирается ли он сообщать мне о каждой потенциальной опасности на Земле.

— Это лишь немногие, совсем немногие из тех, что угрожают или могут тебе угрожать, — ответил он.

— В Мехико? И в Папеете? А почему бы не ограничиться ближайшими окрестностями? Скажем, центром Нью-Йорка?

— Местность для меня ничего не значит, — упрямо сказал дерг. — Мои предчувствия темпоральные, а не пространственные. Я должен защищать тебя от ВСЕГО!

В своем роде это было довольно трогательно, и я ничего не мог с этим поделать. Мне просто приходилось вычеркивать из его сообщений многочисленные опасности в Хобокене, Таиланде, Канзас-Сити, Ангкоре (упавшая статуя), Париже и Сарасоте. Потом я добирался до местных предупреждений. По большей части я игнорировал опасности, поджидающие меня в Куинсе, Бронксе, Стэтен-Айленде и Бруклине, и концентрировался на Манхэттене.

Однако терпение себя зачастую оправдывало. Дерг избавил меня от весьма неприятных испытаний, например, от ограбления в Кафедральном Парке, от вымогательства подростков и от пожара.

Но он продолжал наращивать скорость. Все начиналось как один-два доклада в день. Через месяц он предупреждал меня уже пять или шесть раз в день. А под конец его предупреждения, местные, национальные и интернациональные, полились непрерывным потоком.

Мне угрожало слишком много опасностей, невероятно много.

Вот типичный день:

«Несвежая пища в кафетерии Бейкера. Не ешь там сегодня вечером.

У автобуса 312 в Амстердаме откажут тормоза. Не езди на нем.

В магазине одежды Меллена протекает газовая труба. Возможен взрыв. Сдай одежду в химчистку в другом месте.

Маньяк рыскает между Риверсайд-драйв и Централ-Парком. Возьми такси».

Вскоре большую часть своего времени я проводил, чего-нибудь не делая и избегая разных мест. Казалось, опасность подстерегает меня под каждым уличным фонарем.

Я начал подозревать, что дерг просто выдумывает свои предупреждения. Другого объяснения я не видел. В конце концов, до встречи с ним я прожил уже достаточно много лет, и прожил прекрасно. С какой стати риск для моей жизни так возрос?

Я спросил его об этом как-то вечером.

— Все мои сообщения совершенно реальные, — сказал он, явно немного обидевшись. — Если не веришь, попробуй завтра включить свет в аудитории, где будут проходить занятия по психологии.

— И что?

— Неисправная проводка.

— Я не сомневаюсь в твоих предупреждениях, — заверил я его. — Я лишь знаю, что до твоего появления жизнь никогда не была для меня такой опасной.

— Конечно, не была. Ты, разумеется, знаешь, что, принимая защиту, ты должен принять заодно и ее последствия.

— Какие, например?

Дерг помедлил с ответом.

— Защита возбуждает потребность во все новой защите. Это универсальная константа.

— Повтори-ка, — попросил я с изумлением.

— До встречи со мной ты был такой же, как все, и рисковал наравне со всеми. Но после моего появления твое ближайшее окружение изменилось. И твое положение в тем тоже.

— Изменилось? Почему?

— Потому что в нем появился я. Теперь ты до какой-то степени стал частью моего окружения, а я — твоего. И, конечно же, хорошо известно, что избегая одной опасности, открываешь путь другой.

— Так ты пытаешься мне сказать, — очень медленно произнес я, — что риск для меня увеличился ИЗ-ЗА твоей помощи?

— Это было неизбежно, — вздохнул он.

В тот момент я с радостью придушил бы дерга, не будь он невидим и неощутим. Меня охватило яростное ощущение, что этот неземной жулик меня надул.

— Ладно, — сказал я, беря себя в руки. — Спасибо за все. Увидимся на Марсе или где ты там обитаешь.

— Ты не хочешь больше моей защиты?

— Совершенно верно. Только не хлопай дверью, когда будешь уходить.

— Но что я сделал не так? — искренне удивился дерг. — Да, риск для твоей жизни возрос, но что с того? Честь и слава тому, кто встречает опасность лицом к лицу и побеждает ее. Чем сильнее угроза, тем больше радость избавления от нее.

Тут я впервые понял, насколько он не человек.

— Но не для меня, — сказал я. — Проваливай.

— Риск для тебя возрос, — не согласился дерг, — но моя способность предвидения более чем достаточна, чтобы с ним справиться. Я счастлив, предотвращая опасности. И продолжаю окружать тебя защитной сетью.

Я покачал головой.

— Я знаю, что будет потом. Риск для меня все время будет увеличиваться, ведь так?

— Ничуть. В том, что касается несчастных случаев, ты уже достиг количественного уровня.

— И что это значит?

— Это означает, что дальнейшего увеличения числа несчастных случаев, которых тебе следует избегать, уже не будет.

— Прекрасно. А теперь окажи мне любезность и мотай отсюда.

— Но я же только что объяснил...

— Конечно, конечно, никакого увеличения, лишь одни и те же прежние опасности. Послушай, если ты оставишь меня в покое, мое первоначальное окружение вернется, не правда ли? А вместе с ним и мой первоначальный риск?

— Со временем, — согласился дерг. — Если ты выживешь.

— Я рискну.

Некоторое время дерг молчал, и наконец произнес:

— Ты уже не можешь позволить себе отослать меня обратно. Завтра...

— Не говори ничего. Я буду избегать несчастных случаев сам.

— Я не о них говорю.

— Тогда о чем?

— Даже не знаю, как тебе и сказать, — встревоженно сказал он. — Я говорил, что количественных изменений больше не будет. Но ничего не сказал про КАЧЕСТВЕННЫЕ.

— Это еще что такое? — рявкнул я.

— Я пытаюсь сообщить, — сказал дерг, — что на тебя охотится гугнивец.

— Кто? Это еще что за шуточки?

— Это существо из моего окружения. Я так думаю, его привлекла твоя возросшая с моей помощью способность избегать опасностей.

— К черту гугнивца и тебя вместе с ним.

— Если он придет, постарайся отогнать его белой омелой. Часто бывает эффективно и железо, если оно соприкасается с медью. И еще...

Я бросился на кровать и накрыл голову подушкой. Дерг понял намек, и через секунду я почувствовал, что он ушел.

Каким же я был идиотом! У нас, землян, есть общий недостаток: мы хватаем то, что нам дают, даже не задумываясь, нужно оно нам или нет.

Так можно нарваться на крупные неприятности.

Но дерг ушел, а вместе с ним и мои худшие неприятности. Некоторое время придется посидеть дома, пусть все само собой уляжется. И, наверное, через пару недель...

Мне показалось, что я слышу гудение.

Я сел на кровати. Один из углов комнаты странным образом потемнел, из него на лицо подул прохладный ветерок. Гудение стало громче — даже не гудение, а смех, низкий и монотонный.

В этот момент никто не заставил бы меня чертить диаграмму.

— Дерг, — завопил я. — Избавь меня от этого!

Он тут же оказался рядом.

— Белая омела! Махни ей на гугнивца, и все.

— Да где, черт побери, я тебе раздобуду белую омелу?

— Тогда железо и медь.

Я бросился к столу, схватил медное пресс-папье и отчаянно завертел головой, отыскивая кусок железа. Пресс-папье вырвали у меня из руки, но я успел подхватить его на лету. Тут я увидел авторучку и прижал ее кончик к пресс-папье.

Темнота исчезла. Холод пропал.

Я понял, что выкарабкался.

— Вот видишь? — торжествующе сказал дерг час спустя. — Тебе нужна моя защита.

— Наверное, — уныло ответил я.

— Тебе потребуются и кое-какие другие предметы, — сказал дерг. Цветок борца, амаринт, чеснок, глина с кладбища...

— Но ведь гугнивца больше нет.

— Да. Но остались еще хрупалы. И тебе будет нужна защита от липов, фигов и мелгризера.

Поэтому я составил список трав, компонентов и разной всячины. Я не стал утруждать его вопросами об этой связи между сверхъестественным и паранормальным. Моя беззащитность теперь была полной и окончательной.

Духи и призраки? Или инопланетяне? Это одно и то же, сказал он, и я понял, что он имеет в виду. По большей части они нас не трогают. Мы находимся на разных уровнях восприятия, вернее, существования. До тех пор, пока человек не становится настолько глуп, что начинает привлекать к себе внимание.

Теперь я вступил в их игру. Кто-то хотел меня убить, кто-то защитить, но никому не было дела до МЕНЯ, даже дергу. Их интересовала лишь ценность моей фигуры в игре, вот и все.

Во всей ситуации я был виноват лишь сам. Первоначально в моем распоряжении была аккумулированная мудрость всей человеческой расы, огромная расовая ненависть к колдунам и духам, иррациональный страх к чужеродной жизни. Потому что мое приключение уже происходило тысячи раз, а рассказ о нем пересказывался снова и снова — о том, как человек, занявшись странным искусством, вызвал к себе духа. Но сделав это, он привлек к себе внимание — худшее, что только могло произойти.

Поэтому я теперь был неотделим от дерга, а он — от меня. До вчерашнего дня. Теперь я снова сам по себе.

Пару недель все было спокойно. От фигов я избавился, приобретя простую привычку держать дверцы шкафов закрытыми. Липы оказались пострашнее, но их остановил жабий глаз. А мелгризер опасен только в полнолуние.

— Ты в опасности, — сказал вчера дерг.

— Опять? — поинтересовался я, зевая.

— Нас преследует транг.

— Нас?

— Да, и меня, и тебя, потому что даже дерг должен подвергаться риску и опасности.

— А этот транг очень опасен?

— Очень.

— Ну, так что надо сделать? Повесить над дверью змеиную шкуру? Нарисовать пентаграмму?

— Ни то, ни другое, — сказал дерг. — От транга можно избавиться, лишь не совершая определенные действия.

Теперь, когда на мне и так висело множество ограничений, я решил, что одним больше, или одним меньше — уже несущественно.

— И чего мне нельзя делать?

— Гунькать.

— Гунькать? — нахмурился я. — И что это такое?

— Ты наверняка знаешь. Это простое, ежедневное человеческое действие.

— Наверное, я знаю его под другим названием. Объясни.

— Хорошо. Гунькать — это значит... — Он внезапно умолк.

— Что?

— Он здесь! Транг!

Я прижался к стене. Мне показалось, что в углу слегка зашевелилась пыль, но это можно было приписать и перенапряженным нервам.

— Дерг! — завопил я. — Ты где? Что надо делать?

Тут я услышал крик и звук, который ни с чем нельзя спутать — захлопывающиеся челюсти.

— Я погиб! — крикнул дерг.

— Что надо делать? — снова крикнул я.

Послышался ужасающий хруст работающих зубов. И очень слабый голос дерга:

— НЕ ГУНЬКАЙ!

Потом наступила тишина.

Поэтому я сейчас сижу и не высовываюсь. На следующей неделе в Бирме разобьется самолет, но здесь, в Нью-Йорке, мне это не навредит. Фиги тоже не причинят мне вреда — ведь дверцы всех шкафов у меня закрыты.

Нет, вся проблема в гуньканье. Я НЕ ДОЛЖЕН гунькать. Абсолютно. Если я смогу от этого удержаться, все пройдет, и охота на меня переместится куда-нибудь в другое место. Должна! Мне надо лишь переждать.

Беда только в том, что я не имею ни малейшего понятия, чем может оказаться гуньканье. Дерг говорил, что это обычное человеческое действие. Так вот, на это время я избегаю почти любых действий, какие только могу.

Я немного задремал, и ничего не произошло, так что это не гуньканье. Я вышел на улицу, купил еды, заплатил за нее, приготовил и поел. Это тоже не гунькание. Я пишу этот рассказ. И это тоже НЕ гуньканье.

Когда-нибудь я из этого выберусь.

Надо будет еще поспать немного. Кажется, простуда становится сильнее. Сейчас мне хочется чихну...