Когда идёт дождь

У неё не было особых причин всегда допоздна засиживаться за компьютером. Начиная внешностью, заканчивая отношениями с окружающими, всё было неплохо. Она – это, собственно, Июня. Среднего роста девушка с очень бледной кожей, тёмно-каштановыми волосами и запоминающимися глазами цвета морской волны. Запоминались они тем, что меняли цвет, не то в зависимости от того, что Июня видела, не то от того, что чувствовала. Но сейчас не о том. Июня увлекалась цифровой живописью, поэтому, вместо того, чтобы рисовать на заданные в художественной школе темы, она творила в графических редакторах, выплёскивая, таким образом, все свои чувства и переживания. Скорее всего, вас удивило имя девушки. На самом деле, это не совсем её имя. Дело в том, что изначально у неё было что-то вроде «второго я», которая впервые появилась двадцать шестого июня – в день рождения своей «хозяйки». Имя «Июня» принадлежало именно ей. На неё девушка сознательно переключалась, когда ей было плохо или страшно. А поводов было много.

Ещё до рождения девушки её родители ссорились. Отец выпивал, гулял по клубам и изменял своей жене. Из-за постоянного стресса она чуть не потеряла ребёнка. Сначала такая история произошла с Июней, а потом, через пять лет, и с её братом. Как раз после того, как ему исполнился год, семья Июни впервые переехала. Тогда, десять лет назад, девочка навсегда попрощалась со своей единственной подругой. Однажды, гуляя вместе с ней, Июня нашла кулон в виде молочно-прозрачного кристалла с голубым отливом. Она всегда сжимала его в руке, если ей было плохо. Он будто отгонял грусть и печаль от своей хозяйки. Тогда Июня связала этот кулон – материальную вещь – со своим «вторым я» – плодом воображения. И долгое время ей действительно это помогало. Но однажды этого кулона оказалось мало.

***
– Не подходи! – крик её матери разорвал ватную тишину и эхом разнёсся по квартире. Июня выбежала из своей комнаты, чтобы в очередной раз разнять родителей.

– Какого чёрта вы опять тут устроили!? – она подбежала как раз вовремя, чтобы увидеть, как пьяный отец ударил её маму по голове. В глазах девочки начали появляться слёзы. Почему отец так поступает с мамой? Да, в разладе отношений всегда виноваты оба, но что такого ужасного она совершила, чтобы отец к ней так относился?! Этого девочка не знала, зато она прекрасно видела, что делал её отец, чтобы к нему можно было относиться так же. Удивительно, но после такого он всегда хотел показаться детям – Июне и её младшему брату – «чистеньким». Вот и сейчас он начал подходить к своему сыну, который сидел в углу, сжавшись от страха, чтобы успокоить его. После того, как на его глазах ударил маму!

– Не трогай меня! – он кричал сквозь слёзы. Девочка подбежала к отцу и впилась в его руку ногтями настолько сильно, что пошла кровь.

– Даже не думай! Прикоснёшься к моему брату – руки отрежу, – взгляд Июни вдруг стал острым, как сотни ледяных игл. Девочка смотрела на отца, впиваясь ногтями в его кожу сильнее с каждой секундой. Отец, шипя от боли, оттолкнул Июню так, что она едва не ударилась головой об угол. В этот момент её мама встала на ноги и, схватив за руки детей, увела их в комнату девочки, куда почти сразу ворвался её отец. Он начал подходить к маме и брату.

– Постучаться не забыл? – Июня стояла не далеко от двери в комнату, преграждая путь. По её бледному лицу текли слёзы, но голос звучал ровно и уверенно. Июня совершенно его не боялась. Она откуда-то точно знала, что отец не станет бить её, что бы она сейчас не сделала.

– Это моя квартира, значит и комната моя, и мне не нужно твоё разрешение, чтобы сюда войти!

– Нет, нужно, потому что эта комната моя. Если я не хочу впускать сюда кого-то, он ни при каких обстоятельствах не войдёт, – сказала Июня, убирая с глаз длинные пряди волос, и снова впилась ледяным взглядом в своего отца. Спорить с ней сейчас – пустая трата времени, ведь при желании она запросто может манипулировать людьми. За время бурного развода родителей она научилась это делать.

– Сожгу вас всех к чертям, – в полголоса пообещал её отец. Затем он выругался и вышел из комнаты, напоследок бросив взгляд, полный злобы и презрения, в сторону мамы Июни. Шаги удалялись. Девочка тихо закрыла дверь и прислушалась: телевизор был включён, значит, отец уже не встанет с дивана, чтобы что-то сделать её семье. Своего отца она за члена семьи не считала. После того, как он относился к её маме так столько лет, она просто не могла простить его. Дело даже не в вечерних скандалах. Насколько Июня знала, этот человек жил на две семьи, причём той семье доставалось лучшее, что он мог позволить, в то время как на её семье срывал свою злость. Кажется, это началось ещё до рождения Июни. Мама девочки тоже не могла этого терпеть, поэтому было принято решение разъехаться. Отец уезжать не хотел, но и Июня не собиралась менять привычную жизнь.

Она очень хорошо запомнила вечер, точнее ночь, когда осуществила свой немного странный план. Многие слышали о том, что человек чувствует, когда на него смотрят. Июня тоже. Поэтому она нарисовала человеческий левый глаз. Не самый ровный, но достаточно реалистичный, чтобы в полумраке можно было подумать, что кто-то действительно смотрит на вас. Тем более, создавалось впечатление, что глаз следит, с какой стороны на него не посмотри. Почему-то было ощущение, что этот глаз отражает все чувства и эмоции сразу, но чем дольше вглядываешься, тем лучше понимаешь, что обладатель этого глаза вряд ли вообще что-то чувствует. Это напомнило девочке о её «втором я». Тогда Июня подумала, что она могла бы помочь.

Тихо пробравшись в гостиную, девочка спрятала свой рисунок рядом с кроватью отца. Тогда она искренне верила в то, что этот глаз не позволит ему надолго задержаться в квартире. Но чуда не произошло. Как Июня потом не старалась, она не смогла уговорить отца уехать.

***

С момента этих событий прошло достаточно времени. Семья Июни уже два года живёт в другой квартире. В школе Июня создавала впечатление тихой девочки-меланхолика. Обычно она находилась в стороне от всех и думала о чём-то, известном только ей, или рисовала. Стоило кому-либо попробовать заговорить с Июней, как она изображала заинтересованный взгляд, но если тема разговора была ей действительно интересна, на собеседника мог обрушиться целый поток красноречия. Часто над такими людьми издеваются в школе, однако ей повезло, и она избежала подобной участи. Однако, друзей у девушки всё равно не было. Она упорно закрывала от всех свой внутренний мир, который уже состоял из одних осколков, потому что боялась кого-нибудь ими ранить. У Июни был действительно сложный характер. Хотя, тут больше играли свою роль события до переезда и сразу после него.

Сначала, когда отец девушки ещё названивал ей, она не отвечала на звонки, но потом научилась изображать любящую дочь. Ведь это был единственный способ что-либо получить. Дело в том, что отец Июни не платил алименты, а мама зарабатывала немного, и для того, чтобы получать некоторые необходимые вещи, приходилось подлизываться и выпрашивать. Поначалу, Июне было самой противно. Тем более, каждый раз, когда она отвечала на звонки отца, он искренне радовался. Но Июню, даже с её совестью, это не сильно беспокоило. В конце концов, если он любит её и брата, то может, для начала, обеспечивать их жизнь, то есть платить алименты! С другой стороны, Июня ставила себя на его место. Тогда она хотя бы чуть-чуть начинала понимать его. Таким образом, когда уже через год отец совсем перестал лезть в жизнь её семьи, девушка почти смогла простить его, как и всех, кто когда-либо издевался над ней. В конце концов, её отца таким сделала жизнь, и остаётся только посочувствовать ему. Но после одного случая мнение Июни о нём окончательно изменилось.

На выходных она решила поехать на дачу с мамой и братом, однако получилось так, что ей пришлось ехать одной. Июню попросили взять с собой Кота, чтобы он не скучал в городе, а бегал на улице. Серый кот с белой грудкой и лапками, очень красивой и выразительной мордочкой и умными глазами назывался просто Котом. Июня не раз пыталась придумать имя своему четвероногому другу, но он отзывался только на Кота, игнорируя остальные клички. Не смотря на то, что с первого взгляда он казался кротким и послушным, Кот был довольно своенравным, однако, при общении с Июней проявлял свои лучшие качества. Домашние животные идут в своих хозяев. Июня очень любила его, поэтому и согласилась взять его с собой, даже не смотря на то, что нужно было очень долго ехать на электричке.

Когда Июня вышла со станции на дорогу, ведущую к даче, небо уже было частично затянуто плотными облаками, просветы между которыми образовывали причудливые узоры. Длинная чёлка, которую Июня в этот раз не убрала, мешала смотреть на дорогу, поэтому всё время казалось, что кто-то стоит у поворота и сверлит взглядом. Просыпались какие-то подсознательные страхи. Она рефлекторно сжимала в руке кулон. Листья шумели из-за ветра, который по закону подлости стих только через несколько минут после того, как Июня дошла до дома. За ним стеной возвышался лес, а с других сторон стояли дома соседей. Дача Июни представляла собой трёхэтажное белое здание с балконом и зелёной крышей. По сравнению с квартирой, в которой теперь жила Июня, дача казалась ей огромной. Когда этот дом начали строить, должен был родиться младший брат девушки, поэтому её родители ссорились не так открыто, и отец тогда действительно сделал всё, чтобы его детям было комфортно тут.

Выпустив из сумки-переноски кота, она зашла в дом. Настроение было хорошим. Июня решила, что до вечера она может позволить себе немного порисовать. Или не немного. В общем, когда она закончила, на улице уже ничего не было видно, будто окна закрасили тёмно-синей краской. Было тихо, только слышался шум моросящего дождя. Вдруг с улицы послышался странный звук. Такой Июня слышала, когда Кот катал пустые пластиковые бутылки по камням за домом. Наверное, он уже вернулся с прогулки и теперь ходит во дворе. Июня решила забрать кота с улицы, ведь ночью было холодно, и он мог замерзнуть насмерть. Но на улице она увидела отнюдь не Кота. Там был её отец, который несколько секунд назад бросил уже пустую канистру из под бензина в кучу камней. Именно она издала этот звук. В руке отца была зажигалка. «Сожгу вас всех к чертям» - отдавался эхом в голове девушки искаженный до неузнаваемости голос её отца. Кажется, это единственное обещание, которое он собрался сдержать. Дождь был слишком слабым, чтобы затушить небольшой костёр, не говоря уже о горящем доме. На Июню накатилась волна злости. Он, скорее всего, знал, что Июня с семьёй должна была быть на даче. Какое он имеет право распоряжаться чужими жизнями? В ту же секунду, взяв первое, что попалось под руку – острый кусок толстого стекла с голубым отливом, она побежала на поджигателя.

– Какого чёрта?! – он услышал её и обернулся.

– У меня к тебе тот же вопрос! – Июня вонзила кусок стекла ему в руку, в которой он держал зажигалку. Раздался громкий и протяжный крик.

– Зараза!

– А ты разве нет? – она едва успела закончить вопрос, когда он достал осколок другой рукой и попал им ей в левый глаз. Она закричала так, что, казалось, её могли слышать в самой чаще леса. Июня почувствовала, как холодное стекло проходит сквозь веко и прокалывает глазное яблоко. Когда осколок проколол глаз, Июне показалось, что она чувствует, как он начинает растекаться. Боль была такая, будто вместо глаза была раскалённая лава. Когда осколок стекла с характерным звуком упал на землю, все её чувства, как по сигналу, отключились.

Очнулась Июня уже под утро. Она чувствовала, что тело будто окаменело. Сложно было пошевелиться. Левого глаза уже не было. Она проверила наличие мобильного телефона – он оказался на месте. Разблокировать его и набрать две цифры казалось непосильной задачей. Пальцы совершенно не слушались, но Июня смогла набрать номер скорой.

Она отделалась довольно легко - некоторые говорили, что она за ночь могла умереть от холода. Дом, кстати, остался цел. Поджигатель, ранив Июню, видимо, испугался и скрылся с места преступления. На камерах видеонаблюдения не было видно его лица, но Июня знала, что поджигателем был её отец. Никто ей не верил. Пока она была в больнице, она проходила курс психологической реабилитации. Июня приходила к доброй женщине, которая почти смогла помочь ей. Но в последний день она не смогла выйти на работу, и её заменил другой человек. Он ходил по комнате из стороны в сторону и пытался внушить Июне, что она напрасно так злится на отца. Новый психолог тоже не верил её рассказу о том, что её отец – тот самый поджигатель.

– Скажите – раздался голос Июни, – людям ведь ампутируют конечности, на которых появляется гангрена? Зачем?

– Чтобы не отравлять весь организм, но, – он не успел закончить, девушка, перебила его.

– Вот и я не хочу, чтобы кто-то отравлял мою жизнь, кем бы он ни был, – сказала Июня.

– Ты не поняла. Отношения родителей не должны влиять на твоё мнение об отце.

– А почему нет? Благодаря им я увидела, что он за человек, – эта тема уже начинала раздражать Июню. Она не могла простить отцу попытку сжечь её семью.

– Ладно, – психолог выдохнул, – Задам тебе вопрос. Какую руку тебе отрезать?

– Гнилую и отмирающую, – сказала она, и мысленно добавила, – Как кое-чей мозг.

– А если подумать получше?

– Ну, допустим, левую.

– Не правильно. Зачем вообще что-то отрезать?

– Чтобы не распространять заражение, – спорить с Июней было бесполезно.

Она быстрым шагом вышла из кабинета психолога, проигнорировав навязчивое желание хлопнуть дверью так, чтобы услышали на первом этаже. Этот человек здорово её разозлил. Наверное, до этого случая, она расплакалась бы. Но она изменилась. Июня стала замкнутой и безэмоциональной. Казалось, вместе с глазом она потеряла ещё какую-то часть себя. Взгляд девушки с момента потери глаза был презрительно-холодным, печальным и отрешённым одновременно. Она ни с кем не разговаривала и почти перестала выходить из своей комнаты.
Но как-то вечером она отпросилась у мамы на дачу. Мама девушки совершила глупость, разрешив психически нездоровой дочери отправится одной туда, где произошло то, что окончательно разрушило её психику. Утром Июня быстро собрала вещи и, взяв с собой кота, отправилась на дачу.

***

Перед тем, как зайти дом, она осмотрелась. Внешне почти ничего не изменилось, но, кажется, что это место приобрело особую атмосферу. Почему-то стало легче даже дышать. Затишье перед бурей. Июня зашла в дом. Тут тоже ничего нового. Захотелось порисовать. Так сказать, излить чувства на бумагу. Теперь девушка часто так делала, изображая что-то, чего раньше не нарисовала бы – за пределами «стен» своего мира начинаешь видеть только тогда, когда они рушатся. Июня начала разбирать вещи, в поисках акварели. Длинные волосы лезли в уцелевший глаз. Найдя всё необходимое, девушка выбежала на улицу. В кои-то веки светило солнце. Она расположилась сзади дома, одела наушники и начала рисовать, напевая песню, которую слушала. На какое-то время Июня забыла про всё остальное. Она отвлеклась от рисования тогда, когда начал капать дождь. Это было ожидаемо. Июня решила, что может дорисовать потом. Она быстро собрала художественные принадлежности и пошла в сторону дома, чтобы укрыться от дождя, который усиливается с каждой секундой. Июня думала, что сможет спокойно дойти до двери, но нет. Ей показалось, что она кого-то заметила. Она на секунду остановилась, но, поняв, что ей показалось, продолжила путь в дом. Давящее чувство, которое преследовало её до приезда сюда, вернулось. Июня пыталась его игнорировать, но безуспешно. Какая-то пустота. Чем больше от неё забираешь, тем сильнее она разрастается. От неё отвлекали только кот, кулон и рисование, без которого, после потери глаза, Июня не могла провести и дня.

Как Июне сначала показалось, именно это чувство заставило её проснуться посреди ночи. Она долго пыталась понять, что именно было не так. Какое-то время, она смотрела в одну точку. От этого интересного занятия её отвлёк Кот. Сначала он потёрся тёплым боком о её ноги, а потом, запрыгнув ей на колени, замурлыкал. Июня опустила кота на пол и отправилась умыть лицо, по пути заглянув в старое зеркало в своей комнате. Столкнувшись со своим отражением, девушка поняла, что было не так. Она видела обоими глазами. В зеркале она увидела, что у неё есть левый глаз, точнее то, что могло бы им быть. Он был будто сделан из камня, как в её кулоне, и отливал сине-фиолетовым. А ещё, как казалось Июне, он светился. Моргнув, она увидела, как по воздуху летают молочно-прозрачные с сине-фиолетовым отливом осколки, похожие на стекло. Они рассыпалась в пыль, как только касались чего-нибудь. Девушка с удивлением отметила, что они похожи на тот кусок стекла, который появился буквально из пустоты, когда она решила дать отпор поджигателю. И камень в её кулоне, который она до сих пор сжимала в правой руке. Июня перевела взгляд на свои руки и едва смогла сдержать крик: они были бледными в синеву, с тёмными пятнами. Когда осколки касались их, пятна исчезали, а руки снова становились живыми. Несколько часов Июня просидела в комнате. Но она не плакала. Казалось, она вообще ничего не чувствовала. Наверное, так сходят с ума? Потом она провалилась в беспокойный сон. Точнее, воспоминание о первом появлении своего «второго я».

***

Перед глазами возник знакомый рисунок, который сейчас лежал в недрах коробки, куда мама складывала все детские работы Июни. На нём была изображена девушка с длинными волосами. Она плакала. Перед ней был камень, на котором была криво нарисована трещина. Он разрушался, когда на него попадали её слёзы. В камне был меч, нарисованный очень криво, из-за чего казалось, что он был сделан из осколков.

– Почему девочка на рисунке плачет? – раздался удивлённый голос матери. Она знала, что дети часто изображают чувства на рисунках, поэтому уже заранее знала ответ.

– Это другая я из одного из бесконечного количества миров, - ответила шестилетняя Июня – Когда мне плохо, она плачет вместе со мной. Она не может сделать больно, если её не обижать. Видишь, камень ломается? – мама кивнула – Если она будет много плакать, она сможет достать меч и отомстит.

Рисунок был весьма образным, ведь разрушался не камень. Разрушался целый мир, выпуская за свои пределы что-то, что таилось в нём годами, и это «что-то» вряд ли захочет мириться с тем, что его дом уничтожен.

***

Утром всё, связанное с осколками, показалось просто игрой воображения, но странное ощущение усилилось. В разное время суток она могла увидеть эти осколки. Осколки своего мира. Нарисовав глаз тогда Июня запустила некий механизм, который призвал её «другое я» из своего «внутреннего мира», из которого она не могла выйти, пока он был более-менее цел. Но теперь, когда мир в очередной раз разрушен, она будет мстить. Июня жила, борясь с самой собой, иногда просыпаясь посреди ночи с сильным желанием отомстить. Единственное, что её останавливало – осознание того, что она просто не простит себя, если станет причиной чего-то ужасного. Но другая её часть думала иначе.

Когда Июня в очередной раз проснулась ночью, она почувствовала, что желание мстить отступило. Сознание прояснилось. На секунду ей даже показалось, что она снова ощущает эмоции, как раньше. Июня решила ненадолго выйти на улицу. По пути к двери она натолкнулась на зеркало в полный рост, в котором отражалась девушка с бледной сероватой кожей, синяками под глазами и растрёпанными волосами в джинсах и серой тунике с открытыми плечами, которая по длине могла бы сойти за короткое платье. Одев чёрную толстовку и ботинки на небольшой платформе, Июня открыла металлическую дверь. На лицо упало несколько капель дождя. От свежего воздуха закружилась голова. Июня решила пройтись вокруг дома. Зря. Дойдя до того места, где девушка лишилась глаза, она подумала: «Если он попытался убить нас один раз, значит, наверняка попробует и второй». В этот момент сознание будто погрузилось в густой туман. Июня взяла кусок стекла, который всё ещё лежал на своём месте, и пошла к дороге. Должен же хоть кто-то ехать в сторону города…

***

Он шёл по одной из дорожек парка, стараясь укрываться от ливня, когда заметил фигуру, стоявшую возле его машины. По длинным волосам можно было сказать, что это девушка. Её лицо было полностью скрыто под капюшоном чёрной толстовки, из-за которой она сливалась с темнотой ночного парка. Рядом с ней было какое-то животное, похожее на кота. В руках девушки был кусок стекла, который он точно где-то видел. Внезапно, она издала странный звук, похожий на крик чайки. Из-за её спины показались осколки. Они будто прикреплялись к её спине сине-фиолетовыми нитями, тоньше волоса, и были чем-то похожи на крылья. Вокруг летали такие же осколки. Они рассыпались в пыль, как только касались чего-нибудь. Некоторые из них, те, что были далеко от девушки, покрывались чёрной коркой, похожей на камень, а потом, падая, рассыпались, и на их сколах виднелись радужные отблески. Те из них, к которым крепились нити, двигались по её воле и не разрушались. Июня сделала пару шагов по направлению к нему. В этот момент произошло кое-что. За девушкой стал угадываться тёмный след, едва отстававший от неё, но не потому, что не успевал, а потому, что хотел раскрыть своё присутствие. Он узнал свою дочь, только когда пара таких кусков вонзилась в его тело. Она выглядела так же, как тогда, почти три года назад, когда разнимала ссору родителей. Он уже лежал на земле, когда она, вырезав его левый глаз, задала вопрос: «Какую руку тебе отрезать?». Когда Июня наклонилась, он увидел, что её левый глаз стал яркого сине-фиолетового цвета, а вокруг него образовалось чёрное пятно, будто кожа отмирала.

– Никакую!

– Не правильно. Ты прогнил насквозь, поэтому тебя всего лучше разорвать на части.

– Монстр! – прохрипел он и, шатаясь, встал на ноги, готовясь бежать.

– Вся в тебя, – с этими словами она направила группу осколков к нему. Несколько из них попали ему в живот и вспороли его. На дорожку выпали розовые кольца кишок и какие-то слизистые комки – возможно, почки. Июне показалось, что она ощущает его кровь на своих руках, но это её не остановило. И вот несколько осколков устремились к грудной клетке, откуда через несколько секунд показались рёбра. Удар. Раскромсанные легкие по частям выпали на землю. Сердце, ранее державшееся на ошметках вен, последовало примеру легких и кишок. Очередной удар пришёлся по шее. Не было ни картинно отлетевшей головы, ни фонтана крови, просто разодранное горло. Удар следовал за ударом. Каждый из них отдавался в голове девушки и разрубал уже мертвое тело на более мелкие куски. Июня сделала шаг по направлению к куче человеческих останков. В этот момент камень в её кулоне начал переливаться всеми цветами, вытаскивая сознание девушки из черноты, возвращая её обратно.

Сначала она ничего не увидела, так как глаз не привык к темноте, но через несколько минут она смогла разглядеть кучу мяса, лежавшую на дороге. Она посмотрела на окровавленный кусок стекла в своей руке и поняла, что произошло то, чему она так долго противилась. Она стала причиной чьей-то смерти. На голову, вместе с тяжелыми мыслями, лился дождь, но Июне казалось, что на неё обрушивается само небо.

Моральная боль становилась настолько сильной, что, кажется, начала перерастать в физическую. «Кто я после этого!?», «Действительно ли я этого хотела?» – эти мысли болезненно врезались в сознание девушки, лежавшей на земле, закрыв голову руками. Она плакала, но из левого глаза вместо слёз выпадали осколки, измельчённые в пыль, и разлетались по воздуху как дым. Кожа вдруг стала трескаться и отслаиваться, а из под неё показывалось что-то, похожее на камень в кулоне. Будто Июня была сделана из него. Вокруг летали осколки. Они, касаясь тела девушки, образовывали новую кожу. Она уничтожила последний гнилой кусок, который держал её мир, и сейчас исчезала и разрушалась сама. Боль становится невыносимой. В ушах звенит, перед глазами всё расплывается. Больно. Очень больно. Но она должна выдержать, если не хочет навсегда исчезнуть. В какой-то момент по телу прошла особенно болезненная волна, а потом всё прекратилось. По новой коже ещё пробегали синеватые огоньки, сбегаясь к кристаллу. Кот слизывал слёзы с её лица, иногда жалобно мяукая, зовя девушку, которая заменила ему маму. Она лежала на земле около минуты, а затем встала и, взяв кота на руки, молча ушла.

***

26 июня. 6:50. Она убила того, из-за кого не могла жить, только существовать. Никто сначала не увидел этого, ведь ливень скрыл за собой ужасное происшествие. Завтра тоже обещали дождь…