Фокусник Мерлин

В доме номер 17 по Парк-лейн долго горел свет. Нэнси Блекмор не решалась ложиться. Все же время было уже позднее, а завтра нужно было идти в школу.
Выключив свет, девочка легла в постель, прислушиваясь к стрекотанию кузнечиков. Робкий лучик света проникал в комнату сквозь не плотно закрытые шторы, оставляя на полу белую полоску. Фонарь на соседней улице светил в сторону ее окна. Мысли лились безмятежно, легкий ночной шум увлекал ее в царство сна.
Неожиданно за окном послышались шаги. Нэнси встрепенулась и затаила дыхание. Сон улетучился моментально, как дешевые духи. В памяти всплыла та ужасная картина - кошмар или явь - то, что уже несколько дней не давало ей чувствовать себя в безопасности.
Странный фокусник сидел в ее комнате, пристально смотрел на ее спящее тело и улыбался безумной улыбкой. Глаза его горели таинственным огнем.
Потерзав свой разум несколько часов, Нэнси все же убедила себя, что это был лишь кошмар. Тем не менее, даже если это был всего лишь сон, она не желала видеть его опять. В конце концов она все же задремала — беспокойным, не приносящим облегчения сном.
Спала она не долго. Проснувшись, Нэнси взглянула на часы - четверть третьего. Недовольно хмыкнув, девочка села на кровать. Любимые ночные звуки умолкли. ("Так вот что меня разбудило. Тишина. Ненавижу тишину!")
Нэнси снова легла и уставилась в потолок. В ушах звенело. Но неожиданные звуки заставили ее пожалеть о завершившейся тишине. Эти звуки не настраивали на позитивный лад.
Кто-то расхаживал по дому.

Нэнси замерла от напряжения. В ее семье не принято вставать по ночам, тем более, что родители принимают снотворное. ("Теперь их и пушкой не разбудишь"). Через несколько секунд она поняла, что забыла дышать от волнения. Уличный фонарь давно погас, утопив комнату в кромешную тьму. Закусив от волнения губу, девочка взглянула в темноту дверного проема. Ничего. ("Может послышалось?")
В конце концов любопытство пересилило страх, и она выскользнула из комнаты. Поклацав выключатели, Нэнси совсем расстроилась - на всем этаже не было света. Дрожа от снова накатившего страха, она она направилась к чулану под лестницей - там у отца лежал мощный фонарь на батарейках. Там же можно найти что-то еще. Что-то тяжелое или острое - то, что может быть полезным. А пока она была беспомощна.
Нэнси спускалась по лестнице аккуратно, бесшумно - любой скрип мог привлечь внимание. Темнота вокруг была густой и липкой, как кисель. Она стягивалась вокруг горла и цеплялась за ноги - не одна искорка света не хотела разогнать эту массу. В одно мгновение Нэнси вдруг подумала что ослепла, но неожиданный всплеск света разогнал ее мысли.
На кухне мигала лампа. ("Странно.")
Это обстоятельство ее заинтриговало. Почему везде электричество сломано, а на кухне, хоть и не нормально, работает?
Нэнси робко заглянула на кухню. Холодильник был открыт - это в нем мигала лампочка. Все стало на свои места. У холодильника был свой резервный генератор - маленький и старый. Отец установил его на холодильник, чтоб не выбрасывать.

Как-то раз он сослужил хорошую службу. Пару лет назад ураганом порвало провода - починить не могли несколько дней. У всей улицы тогда испортилась еда, а наш холодильник радовал нас свои холодом. Хотя и у этого чуда были свои раздражающие моменты - временами контакт терялся, и холодильник мигал, будто владел азбукой Морзе. Тогда отец шутил, что он посылает сигнал СОС ремонтной группе.
Нэнси полностью успокоилась и подошла к холодильнику, чтоб его захлопнуть.
Рука замерла в воздухе. Мерцающий свет вырывал из объятий темноты ужасную картину. На полках холодильного шкафа между кастрюлек с супами и кашами стояли отрубленные головы ее родителей. Их лица искажали странные улыбки - очень широкие и не естественные, в то же время, остекленелые глаза были полны страха. В волосах запутались полуживые бабочки, некоторые еще шевелили крыльями. Девочка помнила эту раскраску. Махаон – она изучала такую на уроке биологии еще вчера. Как давно это было. Потеки крови стекали с одной полки на другую. Алая капля упала на щеку ее матери. На ту щеку, которую каждый день целовал отец, уходя на работу, на ту щеку, к которой так любила прижиматься сама Нэнси.
Девочка задрожала. Слезы потекли по щекам. Страха больше не было - ее заполнила жгучая тоска, накрыла как волна. Темная, соленая волна. Накрыв девочку с головой, она потащила ту на дно бесконечной печали.

Из оцепенения девочку вывел резкий звук - что-то упало. И это что-то было в ее комнате.
Страх снова завладел ее телом. Он заполнил ее, как стакан наполняют водой. Он стал ее сущностью.
Сначала она кинулась к выходу и оторопела - двери были заложены мебелью со всего дома. Шкафы, диваны, окровавленная родительская кровать. Как их перетащили так тихо? Или она так крепко спала?
На втором этаже хлопнула дверь.
("Что же делать? Нужно прятаться!")
Нэнси кинулась к ближайшему укрытию.
Чулан был закрыт, и ей понадобилось все ее мужество, чтоб открыть его медленно и бесшумно.
Закрыв за собой дверь, Нэнси забилась в дальний угол. Ей казалось, что ее дыхание подобно двигателю самолета, сердце - воскресному колоколу. Первый раз в жизни ей захотелось, чтоб оно остановилось.
Скрип ступеней и осыпающаяся на девочку пыль возвестили о приближающейся угрозе. Кто-то не спеша спускался по лестнице. Каждый шаг отзывался в сердце девочки. Ей казалось, что оно становится все больше и больше, а когда незнакомец спустится, то оно просто разорвет ей грудь.
Внезапно наступила тишина. Казалось, что даже кровь прекратила свой бег.
Секунды ползли улитками. ("Время остановилось?")
Глубокий голос прошептал прямо в ухо:
- Прячешься? Не хочешь увидеть мои фокусы? А твоим родителям они очень понравились. Видела, как они улыбались?

Сознание ускользнуло. Так гаснет свеча в темной комнате, когда сгорает последняя часть фитиля. Мир погас.

Отец берет ее за руку. Он смеется и шутит. Шутки глупые, но все же, она настолько счастлива, что даже они кажутся ей смешными. В этом весь отец. Он может сказать полную чушь, но засмеяться так заразительно, так очаровательно, что мысль о глупости просто вылетит из головы. Забавно.
Он ведет дочь к покрывалу на траве. Мама уже разложила все пожитки для пикника.
- Хочешь мороженное, дорогая? – мама улыбается и достает три упаковки из корзинки.
Они садятся на мягкий плед. Мама как всегда возится с упаковкой – отец разрывает упрямый целлофан и целует маму в щеку.
- Моя ты неумеха.
Она смеется.
Мороженное самое любимое – клубничное. Алая масса быстро плавится на солнце и стекает по рожку. Мама пытается слизнуть убегающую уже по руке каплю. Отец шутливо толкает ее.
- Ну прекрати! Ведешь себя как ребенок!
- Это потому, что ты заставляешь время идти назад, моя куколка!
Родители смеются. А девочка не может отвести взгляд от алой капли на щеке своей матери. («Что за странное дежавю?»)

Семья легла на покрывало и смотрит в синее небо. Пушистые облака проплывают у них перед глазами. Жизнь в кругу семьи спокойна и безмятежна. Перед лицом девочки пролетает бабочка. Махаон. Она весело машет крыльями и садится ей на нос. Девочка чихает, а родители смеются.
- Не знал, что у тебя аллергия на пыльцу фей. Ты же знаешь, что бабочки – это феи? Просто они не хотят признаваться.
- Опять ты говоришь ерунду! – смеется мама.
Мир прекрасен.
- Это облако похоже на кролика. Ведь правда?
- И то верно! А это – на хорька в моторной лодке.
- Что за чушь! По-моему, это кепка!
- Хаха! А на что похоже это облако, папа?
- На мою отрубленную голову.

Нэнси очнулась в своей комнате. Ночь еще не закончилась – было темно и тихо. Девочка подумала, что это был страшный сон. Отрубленные головы родителей в холодильнике? Что за бред! Нужно меньше глупостей читать в интернете.
Но все же Нэнси было не по себе.
- Мама! – позвала она.
В коридоре замелькал огонек свечи.
В комнату вошел он. Тот, кто снился ей несколько ночей. Сердце Нэнси упало.
- Как хорошо, что ты проснулась! Разве можно спать, когда тебя ждет такое прекрасное представление? Я покажу тебе свои фокусы! Они всем нравятся!
Он держал подсвечник на три свечи в руках и улыбался. Но огонь в его глазах был ярче. Он испепелял.
- Мне понадобится больше света!
Он взмахнул рукой, и в комнату вошли еще двое человек со свечами.
Свет залил комнату, вырывая из темноты подробности интерьера и одежды людей. Фокусник был одет в старомодный линялый черный костюм, выглаженный до идеала. Галстук-бабочка расцветкой напоминал уже знакомую бабочку. На голове у него был цилиндр, как и положено чародею из цирка.
Двое других были одеты в пижамы. Вместо голов у них были окровавленные срубы. Кровь уже запеклась, но ее потеки оставили сочные следы на одежде.
- Тяни карту! Давай же!

Фокусник протянул ей старую колоду – мятую, в запекшихся разводах.
Девочка замерла от страха. В голове звенело. («Разве может это быть реальным?»)
- Ну почему ты не хочешь тянуть карту? Тебе не нравится этот фокус? А как тебе этот?
Он вытащил из-за пазухи платок, взмахнул им, и в комнате появился столик. Он взмахнул еще раз, и на столе появились отрубленные головы родителей Нэнси.
- Жонглируй! – фокусник схватил головы за волосы и кинул их телу отца.
Тот поймал их и стал жонглировать.
Девочка вспомнила смех и глупые шутки отца. Печаль и обида накатили на нее.
Тело отца кинуло свою голову жене, а само одел ее голову на свою шею. Ужасная улыбка теперь была видна во всей красе. Мать одела себе голову отца.
Злоба, горе и страх разрывали девочку на части. Нэнси разрыдалась.
- И этот фокус тебе не нравится? Какая ты неблагодарная! Ну ладно. У меня есть еще один фокус. Фокус со шляпой. Тебе он не может не понравиться!
Он снял шляпу.

- Что ты хочешь, чтобы я вытащил?
(«Кролик! Пусть это будет кролик! Ах, как бьется сердце..»)
- Отлично! – фокусник провел рукой над шляпой и опустил в нее руку.
Сердце девочки перестало биться. Она перестала плакать и внимательно посмотрела на цилиндр фокусника.
- Улыбайся! - он вытащил из глубины шляпы … сердце.

Поздний гуляка взглянул на дом номер 17 по Парк-лейн. Его внимание привлек рой бабочек, вылетевших из открытого окна второго этажа.
На подоконнике стояла отрубленная голова девочки, ее кровь блестела в свете фонаря. Она залила весь подоконник и стекала по стене дома медленными тонкими струйками. На лице девочки горела широкая неестественная улыбка.
Испуганный крик мужчины перекрыл веселый стрекот кузнечиков.