Дорогой дневник

Ангелы и демоны могут быть не только вымышленными персонажами,
ангелы и демоны могут сидеть у Вас в голове.

«24 ноября
Дорогой дневник, я чувствую это постоянно. Будто что-то здесь, совеем рядом, витает в воздухе, стоит за моей спиной, склоняется к моему плечу, пытается нашептать слова давно ушедших дней. Я чувствую это. Но никого нет, ничего нет, как только я оборачиваюсь, либо же включаю настольную лампу. Разве что пробежит кошка, заденет лежащую на краю тумбочки книгу, которая упадет с гулким шумом и до чертиков меня напугает.
Надо закурить. В этом доме есть явно что-то неладное. Я не понимаю, как я еще не переехала отсюда после всего, что произошло. Но район слишком хороший, 10 минут до места работы, есть все условия для комфортного проживания и это за такие-то деньги. Да и спихивать всю вину на то, что «в этом виновата квартира» - как-то неразумно для двадцатилетнего человека. Сказки все это. Сказки про глупые суеверия, про души умерших людей, стремящихся насолить или же наоборот сделать что-то хорошее. Сказки про ангелов и демонов, придуманные в глубокой древности для того, чтобы напугать маленьких детишек или же привить им чувства доброты и веры в лучшее.
Кому вообще нужны эти суеверия? Правильно – глупцам.
Когда-то я верила во многое. И походы в церковь не казались абсурдом, и вера в жизнь после смерти, как и вера в сотворение мира кем-то, кто стоит на несколько ступеней выше на эволюционной лестнице. Но жизнь полна мрачных событий, которые медленно, но верно убивают в человеке не все доброе, нет, но всю его веру в лучший мир, веру в прекрасное, светлое будущее. Веру в то, что надежда остается с человеком до конца. Что эта самая надежда в самый последний миг спасет его от неизбежного.
Но все, во что ты верил годами, десятилетиями, обрывается, когда случается что-то воистину ужасное. Когда самый большой кошмар воплощается в реальность. Когда ты стоишь и видишь то, как стены твоей идеальной реальности падают, обнажая кроваво-красные стены ада, шанс выбраться из которых ничтожно мал.
Дорогой дневник, у меня больше не осталось людей, с которыми я могу поговорить об этом.
Когда мы въезжали в эту квартиру, соседи сказали, что здесь умерло много человек. Но мы не приняли это всерьез. Люди умирают всегда. Даже пока я писала это предложение, тысячи людей по всему миру умерли от старости, от голода, от ранений, полученных во время военных действий, и даже от того, что были избиты где-нибудь в подворотне, когда «малолетки» вылавливают «стаей» кого-то одного и избивают жертву до смерти.
Жизнь, кажется, такой ценной штукой. Но самые большие ценности так легко потерять.
Опять эти странные шорохи на кухне. Вот он – огромный минус того, что живешь один. Когда ты сидишь в своей комнате, а кошка отдыхает у тебя на коленях, понимаешь, что на кухне просто никого не может быть. Никого живого.
Время позднее. Нужно спать. Утром не будет страшно».
«25 ноября
Есть такое интересное выражение – «в падающем самолете атеистов нет». Я могу провести свою аналогию. Дорогой дневник, каждую ночь перед сном я молюсь перед всем, чем можно и нельзя о том, чтобы эти сны прекратились.
Все горит. Я не слышу ничего, кроме какого-то треска. Наша машина горит. Но я ведь только отошла домой за документами, которые забыла взять. Что случилось за эти две минуты, пока я поднималась на пятый этаж? Я стою на балконе и смотрю вниз. Я не могу понять, что это. Огонь поднимается вверх на несколько метров. Крики прохожих, кто-то звонит в пожарную часть. Я стою так пару минут, ноги ватные, не могу сдвинуться ни на сантиметр. Кажется, будто бы я разучилась дышать. И вот оно, это дыхание. Дыхание, скользящее по моей шее. Оно отрезвляет меня, и я бегу вниз, к своим родителям. Но уже слишком поздно. Человек в униформе не дает мне пройти вперед, держит крепко, я не могу вырваться. Воняет горелым. Сердце отстукивает бешеный ритм. Я не слышу ничего вокруг, кроме лишь одного голоса. И он говорит мне:
- Это все твоя вина.
Я вскакиваю с кровати как ошпаренная. Все в порядке, это всего лишь сон. Опять. И так проходит каждая моя ночь в течение более года. Все события того дня, которые повторяются снова и снова, гнусавый голос, который винит во всем меня, утро в холодном поту.
Психиатр уже давно понял, что я – безнадежный пациент, сколько бы раз в неделю мы ни беседовали, сколько бы таблеток я не пила – бесполезно. Я лишь отнимаю время тех, кому еще действительно можно помочь.
Я помню, как когда я училась в пятом или шестом классе, мама подарила мне мой первый дневник. С куклой барби и с замочком. Я еще долго обижалась, ведь я была слишком взрослая для кукол, как я считала. Но за неимением ничего другого под рукой, я писала в этот дневник. И с того момента, как мне было 11-12 лет, я не перестаю писать. Кроме первых месяцев после аварии. Тогда я не могла найти в себе сил даже поесть.
Но именно Андрей Станиславович сказал, чтобы я писала дневник. Что это поможет. Но что-то пока я не вижу никаких изменений. Всего лишь тетрадь, которая лежит в моем столе, вся в каких-то набросках, рисунках, попытках писать какие-то «стишочки», и, конечно же, в этих безумных заметках.
Кошка опять бегает, сломя голову, наверное, хочет, чтобы я поиграла с ней. Ладно. Пусть бегает. Мне гораздо приятнее думать, что весь этот шум вокруг – это от нее. И только от нее.
Комната наполнена табачным дымом. Мое спасение более не в лечении, а в этой зловредной привычке. «Курение убивает» - какая ирония. Я готова курить по десять сигарет сразу, лишь бы приговор, написанный на пачке, подействовал...
Твою же! Глупая кошка!
В этот раз она прыгнула на так называемую «святыню». Если честно, я не понимаю того, что люди покупают десятки маленьких икон, копий Библии, непонятные церковные книги и выделяют под это еще какую-нибудь полочку. Мама была верующей: часто ходила в церковь, оставляла щедрые пожертвования. И именно из-за моего уважения к матери, я не решаюсь выкинуть или хотя бы убрать подальше эти вещи.
А это что за икона еще?
Ангел-хранитель.
Ангел, а? Хранитель? Что же ты ее не сохранил?!
Дорогой дневник, как ты думаешь, зачем вещи называются не своими именами? И почему то, во что мы верим, во всех этих ангелов – оказывается ложью?!
Я хочу, чтобы все здесь сгорело дотла. Как мои любимые люди в тот день.
Резким ударом я смахиваю все с полки. Выражению моего лица позавидовали бы самые черствые люди, которые полны ненависти с пеленок. От бессилия я падаю на колени. Падаю в эту кучу картин, текстов, символов. Хочется кричать. Даже не кричать, выть от боли, которая преследует меня так долго и которая никогда не сможет выйти из моего сердца.
Мои демоны устроили мятеж. Бунт. Я хочу, чтобы сгорело все. Я хочу, чтобы сгорела я. Вместе со всей этой ложью.
Дорогой дневник, я выпускаю своих демонов. Раз ангелы не помогли нам, раз они провалили задание по спасению, пусть демоны правят балом, пусть все горит, пусть моя боль сгорит вместе с моей оболочкой.
Андрей Станиславович, я – никудышный пациент».
- Так значит, вы хотите сказать, что она сама подожгла свой дом?, - я пристально смотрю на пожарника.
- Да. Сама. Мало что осталось. Вон, соседи говорят, что это ее кошка. Она в подъезде бегала, кричала как резаная. Мы пока с ребятами приехали, две комнаты дотла успели сгореть. Только комната девчонки не сильно повреждена. Там, кстати, мы и нашли вот этот блокнот. Похоже, дневник ее. Открыт был во-о-от на этой страннице, - тыкает пальцем в листочек, - так тут и написано, что она хочет, чтобы все сгорело, да и пусть горит. Сомнений нет. Это девчонка подожгла себя и хату свою заодно. Хорошо хоть, что соседей не сильно зацепило, то ночь же, вдруг бы спали и не почувствовали запах? Тогда бы мы отсюда не один труп утаскивали.
- Я оставлю это у себя, если вы не против. Я ее врач. Симаков Андрей Станиславович, психиатр.
- А, так она еще и к мозгоправу ходила, тогда понятно. Давненько у нее, видимо, не все дома были. Ладно. Книжонку забирайте, а мне нужно уже на следующий вызов бежать. Дикая ночь какая-то.
Поблагодарив еще раз пожарника, так я и не уточнил, как его зовут, я поплелся домой. Никогда бы не подумал, что дело дойдет до такого. Я знал, что состояние Сони очень тяжелое, но все же не думал, что все зайдет настолько далеко. Главное – скорее дойти домой и прочитать ее записи. Может быть, хотя бы в них я найду какие-то ответы.
Через полчаса я был уже дома, расстегивал свое пальто. Осенние вечера выдались на редкость промозглыми, поэтому, во избежание простуды, я поставил на плитку чайник и пока ждал, решил хотя бы мельком ознакомиться с содержанием полученного дневника.
«29 июня
Такое ощущение, будто бы сегодня кто-то весь день следит за мной. Когда я сейчас пишу в дневнике, мне страшно оборачиваться. Додумала уже до такого, что мерещится чужое дыхание на коже».
Неужели с этого все и начиналось?
«14 июля
Я начала слышать голоса еще чаще. Я не знаю, что это. Я посмотрела в интернете, там написано, что подобно бывает от частых стрессов. Буду до последнего надеяться, что я не съехала с катушек. Со мной все нормально».
Перелистываю страницу дальше. Она вся смята, буквы скачут в диком танце, очень сложно понять, что написано.
Чайник вскипел. Дневник падает из моих рук. Дорогая Софи. Я и подумать не мог.
«17 августа
Мне очень скучно. Давай сделаем весело? Вчера ночью я разлила бензин на заднем сидении машины. А сегодня я совершенно «случайно» оставлю там недокуренную сигарету, когда все будут внутри. Я хочу, чтобы было ярко. Ведь я так люблю оранжевый цвет».