История одного дня. Часть 2

Старик неохотно отвернулся от мрачного города и снова одарил меня своим пронзительным взглядом. На этот раз он более тщательно осмотрел меня. Возможно подмечал и оставлял в своей памяти каждую деталь, даже невзрачную, обо мне. Он обдумывал миллионы вариантов как поступить. Может вынуть нож и отточеным годами движением перерезать мне горло? Или схватить топор и повторить сцену с бабкой из "преступление и наказание"?
Конечно, начиная диалог с незнакомцем я сильно рисковал. И риск в данный момент я мог оправдать лишь тем, что мне было скучно. Смертельно скучно. Изо дня в день одно и тоже. Кажется мне не хватало адреналина, но уподобляться большинству и брать в руки оружие, что бы выпотрошить замешкавшегося человеки у всех на виду мне хотелось даже меньше, чем повеситься. Но ни первое, ни второе я делать не собирался, по крайней мере без весомых причин.
- однажды мне на жизненном пути встретился... - на этом месте он запнулся, обдумывая дальнейшие слова. Молчание несколько затянулось, но он продолжил - невежливый джентельмен. Благодаря этой встречи я и лишился глаза. Но будь уверен - этим глазом я вижу лучше, чем ты своими двумя.
Голос был прокуренным и хриплым. Я был уверен - старик не может причинить мне вреда. В иной раз моя уверенность стоила бы мне жизни.
расскажите поподробнее?
А что если ты только и ждешь пока мой глаз затуманится воспоминаниями из моей молодости и ты тем временем достанешь из за пазухи нож и полностью лишишь меня зрения?
Уверяю вас, мне на столько скучно, что я даже прослежу, что бы какой нибудь путник не причинил вам вреда, пока вы будете копошиться в своих мыслях - поспешно начал я убеждать его в своем миролюбие к нему.
Может мои слова убедили его, или мой тон. Но скорее всего взгляд. Я слышал, что по глазам возможно сказать многое о человеке. Старик поверил мне. Доказательством этого служило короткая фраза:"ладно, я расскажу". Он расслабился, немного поерзал на лавочке, принимая удобную позу для повествования, снова обратил свой взгляд вдаль, где в некоторых квартирах горели окна, где-то бушевал пожар и от куда ели слышно разносились крики.
-эх молодой человек, я уже стар и не так силен как прежде. Многое осознал и со многим смирился - ели заметно он покачал головой, самому себе подтверждая свои слова. - знаете, я родился, когда по улицам люди ходили совершенно н опасаясь за свои жизни. Единственная опасность в то время на тротуарах была угроза кошельку, но это мелочи. Мы могли проходить очень близко друг к другу, даже не думая о том, что в нашем боку образуется отверстие. Женщины заигрывали с незнакомцами, не боясь быть прилюдно изнасилованными. Мы могли ходить куда угодно, зачем угодно и как угодно. Каждый стремился выделиться. Я уже и не помню как, но сейчас человек в костюме с галстуком не рискует затеряться в толпе таких же.
Когда все это началось, так получилось, я остался без жилья, без денег, без друзей. Родственников тоже не было. Я поселился на помойке и перебивался чем прийдется. Так же как все - насиловал, грабил, убивал. И не кто не смеет меня за это упрекать - он выжидательно посмотрел на меня, затем снова отвернулся - да уже и некому. Если раньше разродившиеся девы не желали ребенка, они могли спокойно отдать их в детский дом. Теперь детей выбрасывали на свалки.
В тот день я лежал ка коробке сзади мусорных баков. Женщина со стороны дороги направлялась ко мне и под руку тащила мальчика. Лет пять от силы. Приблизившись к баку, она обхватила его за талию, подняла и головой вниз с силой бросила в емкость для мусора. Как сломанное радио, которое жутко надоело хозяину. Развернувшись она пошла прочь, так не разу и не оглянувшись. Я был молод и уже успел совершить много ужасного, но сердце дернулось. Судьба ребенка мне была не безразлична. Я достал его. Он кричал, с головы капала кровь. Сильно капала. Рука по всей вероятности была поломана, пальцы на ней не естественно вывернуты. Я привык к такому зрелищу, меня волновал другое. Его шея. Она была не в порядке. Позвонок вышел из своего законного места, травма не смертельная если не пускать ее на самотек. Если же не обращать на нее внимания, то то что он не сможет крутить головой - не самое страшное. К тому времени медицина уже изжила свое и мне необходимо было самому попытаться вправить ему шею. Я его уже усадил на камень, обошел сзади, как заметил, что в нашу сторону двигается высокий, толстый балбес. В руке он держал нож. Наверное заметил ребенка и обрадовался таком случаю позабавиться. Проблема состояла только в том, что этого ребенка уже подобрал я и отдавать кому то не собирался. Я встал между ним и объектом его цели. Он лишь усмехнулся. Толстого, здоровенного мужика не как не мог остановить безоружный дрычь. Именно таким я был тогда. Огромной лапой он легко отодвинул меня - откинул на метр, что я кувыркнулся несколько раз. Он в плотную приблизился к мальцу и не знаю, что было бы дальше если бы не опасная бритва, которую я давно присвоил себе. Она всегда лежала у меня в сапоге, дожидаясь своего часа. И вот время пришло. Ловко достав лезвие я подбежал к неуклюжему толстяку со спины и потянул за его легкую рубашку. Пуговицы вмиг разлетелись, а рубашка оказалась у меня в руке. Он развернулся, удивленно посмотрел на меня, даже успел проговорить: " ты что творишь?", как его волосатая грудь окрасилась в красный. Мне повезло, что он не сразу заметил, то что я держал в руке. Я всадил лезвие до ручки и с силой потащил вверх, вспарывая ему брюхо. Он успел взмахнуть рукой с ножом и скользящим ударом разрубил мне глаз. Я не заметил боли. Боль пришла позже, много позже. Кровь его била фонтаном, заливая меня с ног до головы. Вытащив лезвие я отступил на шаг и как раз во время. Если бы я этого не сделал, его кишки упали бы мне на ноги, а так они встретились с землей. Он был здоровым и жизнь в нем бурлила, поэтому он еще попытался запихать вывалившееся обратно в себя, но силы стремительно его покидали. Немыслимо много крови вытекло. Он упал на спину, обнажая перед мальцом свой внутренний мир. Ребенку было лет пять от силы. Он не побежал. Он просто сидел на камне и плакал. Смотрел и плакал. Переводил взгляд с умершего на меня и слезы смешивались с грязью. Я свернул лезвие и сунул в сапог, снова подошел к малому, так же со спины. "Не убивай меня..." - его голос дрожал и срывался, он произнес это так тихо, что я бы не услышал стой хотя бы на пол шага дальше. Но я все слышал. И слова въелись мне в память. Наверное умирать буду и слышать их. Полные страха, ужаса, безысходности. Шок поразил его. Он дернулся, когда я обхватил его голову руками. "Не убивай меня..." - еще тише произнес он сквозь слезы. Я не собирался. Честное слово, не собирался!! - старик повысил голос и из глаза потекли слезы - я хотел помощь. Понимаешь, ему необходимо было вправить шею. Что б он жил и смог себя защитить, надо было поставить позвонок на место. У меня были большие планы по поводу него. Я уже успел размечтаться, как я научу его пользоваться оружием, как мы вместе будем добывать еду. Черт возьми, я даже подумал приобрести квартиру. Конечно не за деньги. Их у меня не было.
Его голова была в моих руках. Руки были в крови. Я обпачкал ею его грязное лицо. Я резко дернул его шею вверх. Сначала я услышал вскрик. Испуганный детский вскрик. Потом хруст. Его тело обмякло. Проклятый позвонок так и не встал на место. Я сломал ему шею. Пацан еще сидел, благородя тому, сто его голова еще находилась в моих руках. Отпустив ее, его тело повалилось на бок. Глаза были открыты, слезы больше не катились. Между ног у него намокло. Я слышал, что мочевой пузырь опустошается при смерти.
Я не стал его хоронить. Оставил так как есть. Даже глаза не закрыл. "Не убивай меня" - это были последние его слова. Последняя просьба. А я убил. Может он и мать свою просил, говорил не убивай. А она убила. Может он и того человека просил "не убивай", тогда он единственный, кто выполнил его просьбу. Единственный из нас.

Старик сидел и смотрел. Смотрел на мир, который уже потемнел. На небе появились звезды. Появились незаметно и сразу в большом количестве. Мимо пробежала собака неся в зубах кисть какого то бедолаги. С нее медленно капала кровь. Шаг - кровь, еще два шага - кровь. Шаг - кровь. Стелила редкую тропинку. В какой то сказке, смышленный герой так кидал крошки, что б найти обратную дорогу.
Старик сидел, смотрел и плакал. Слезы медленно текли. Он молчал. Думал, как надо было поступить. Был ли шанс его спасти. Он думал об этом каждый день. Грабя думал о том пацане. Убивая очередного прохожего думал. Насилуя очередную девку - думал. "Не убивай меня". Может воспаленный трагедией мозг сам создал эти слова и теперь мучал его. Но эти слова каждый день не давали ему покоя.
В последствии я часто вспоминал историю и думал, как бы поступил я. На месте старика. Скорее всего мне не было бы дела до выкинутого ребенка с переломанной рукой и вывихнутой шеей. Возможно я даже не стал бы помогать ему вылезти из мусорного бака, не смотря на его отчаянные крики о помощи. Мне не было его жаль. Я привык ко все ужасам этого мира. Почему то я был уверен, раньше, до начала хауса люди жили хоть и по другому, но в основном также. Вечно всем не довольны. Борющиеся за свободу. Готовые перегрызть друг другу глотки за кусочек власти. Только теперь власти нет. Нету этого стремления к популярности, а наоборот - популярен, значит мертв. И твоя смерть это лишь вопрос времени. От тебя будет лишь зависеть когда это время прийдет и какой смертью ты умрешь. И какое различие между тем, что творится сейчас и тем, что происходило давно? Разве, что крови больше стало.
Но смотря на старика. Из его глаза продолжали катиться слезы, видно было, что он успокаивался. Лицо было задумчивым. Мне было не жаль ни старика, ни мальчика. Старик такой же как все. Убийца и насильник. Убил ли он пацана? Если посмотреть с другой стороны - он его спас. Оградил от царившего здесь безумства.
Я лишь покачал головой. Искренне ему улыбнулся, тихо пробормотал "спасибо". Он смотрел на город и не слышал не моей благодарности, не видел улыбки. Его взгляд застыл где то вдалеке. Отдаляющиеся мои шаги он тоже не заметил. Он долго сидел и смотрел. Ему больше нечего не оставалось, в отличие от меня. Я мог идти вперед. Я был обязан это делать. Может я такой же убийца как все из за того, что не протягиваю нуждающимся своей руки. Может намного хуже, но меня это устраивало. Я не лез в их дела, хоть они меня и просили. Другие не лезли в мои дела. Я не убивал, но из за меня погибали. Я был способен остановить, многих спасти. Я этого не делал. Не делал из за страха, что меня начнут замечать на улицах. Спасенные люди буду благодарны мне и я стану несколько популярнее. А любая популярность это смерть. Главное помнить это. Я стал невидимкой. Это лучшее, что я мог сделать для себя.
Друг сидел на кухни, возле стола перепачканного кровью и пил чай. Я сел рядом. Жарко уже не было и по кухни гулял ели заметный сквозняк. Мы так и сидели. Он мелкими глотками опустошал кружку, а я смотрел на него. Смотрел в его безумные глаза и видел стеклянные, той мертвой женщины, возраст которой я так и не смог определить. Она теперь была расфасована по тарелкам в холодильнике медленно застывая, что бы завтра явиться в соседскую квартиру в виде главного блюда.
Мой лучший друг псих - мысль посетила мою голову довольно неожиданно. Но на смену ей пришла другая, более обескураживающая - я такой же. Мы живем в мире смертей, убийств, страха и называем его красивым. Красивым только потому, что сейчас намного проще, чем было тогда. А когда все изменилось? Люди боролись друг за друга. Теперь они борются за себя, боясь друг друга.
Мы сидели на кухни, а за окном на черном небе ярко горели звезды. Много звезд.