По ту сторону

История эта случилась в далёких восьмидесятых, когда я был ещё сопливым пацаном. Родители часто на лето сплавляли меня бабушке, впрочем как и многих других детей. Только бабушка моя жила не где-то в далёкой деревне, а на противоположном конце города, в старом районе, застроенном двух- и трёх-этажными сталинками. Вы наверное знаете такие райончики - буйная зелень деревьев, старинные улочки, тихая и размеренная жизнь. В одной из такой таких сталинок, на третьем этаже, и жила моя бабушка. Для родителей это было очень удобно, вроде и не далеко, но и одновременно от дома подальше.
В этом доме жила пара моих закадычных друзей. Два брата - Витя и Саня с первого этажа. Витка был моим ровесником, его отличительной особенностью была родинка на правой щеке. Санька был на пару лет моложе. Мы были главными сорванцами двора. В поисках приключений были готовы забраться в любую дыру, за что нередко получали трандулей от взрослых.
В нашем подъезде был вход в подвал. В него вела дверь под лестницей. Это было место полное тайн, и оно как магнитом притягивало таких непосед, как наша компашка. За входом, слева, была большая, вечно запертая дверь в бомбоубежище (как и во многих других домах такого типа), а справа изогнутый П-образно тускло освещённый коридор, в который выходили двери кладовок, в которых жильцы дома хранили свои припасы, картошку и старое барахло. Нередко мы проникали в бабушкину кладовку, стянув у неё ключи, и устраивали там "изыскания" листая старые дедушкины технические журналы, играясь со старинной швейной машинкой Zinger с ножным приводом, ковыряясь в ящиках древнего камода и лопая бабушкино варенье.
Но больше всего нас притягивала железная дверь, которая находилась прямо напротив от входа в подвал. Из толстого металла, с облупившейся голубой краской. К ней нужно было спуститься по крутым ступенькам, перекрытым решёткой. Судя по всему помещения за той дверью находились ниже уровня остального подвала. Решётка запиралась на обычный засов, а вот таинственная дверь на встроенный замок с большой замочной скважиной.
Мы много раз обсуждали её предназначение, и строили множество гипотез по поводу того, что может быть за ней. Масла в огонь подлил Витька, когда однажды рассказал, что несколько раз поздней ночью, когда он вставал в туалет, слышал как дверь открывалась и закрывалась с жутки скрипом и грохотом. Стена его комнаты как раз находилась над спуском в подвал. Вслед за звуками двери он слышал чьи-то тяжёлые, поднимающиеся шаги, которые уходили по лестнице наверх, и там затихали. Рассказал он это ночью у костра, который мы устроили в тупичке между заборами двух дворов, и потому эта история прозвучала особенно жутко, и немного побудоражила нам нервы. Особенно младшему Саньке.
Когда я приехал в очередной раз на каникулы, Санька с Витькой встретили меня с такими таинственными лицами, что я сразу понял - что-то произошло. И я не ошибся в своих предчувствиях. Вечером Витька поведал, как ночью он опять слышал шаги таинственного хозяина загадочной двери, а когда с утра пораньше спустился посмотреть, нет ли там каких нибудь следов, обнаружил в замочной скважине забытый ключ, и не долго думая спрятал его в карман убежав домой.
Ключ был большой и тяжёлый. Я вертел его в руке и жадно разглядывал. Старый, покрытый ржавчиной, словно вырезанный из куска толстой листовой стали. И пахло от него ржавым железом.
Экспедицию мы запланировали на следующий вечер. Я зарядил аккумулятор дедушкиного шахтёрского фонаря, Витька с Санькой раздобыли батареек для своих фонариков. Но на следующий вечер не получилось... И на следующий тоже... Только через два дня, после обеда, когда меньше всего было взрослых на улице, мы спустились по ступеням к таинственной двери.
Как можно осторожнее мы открыли, а заскочив заскочив внутрь, закрыли за собой скрипучую дверь. Из жаркой духоты летнего дня мы попали в холодную темноту, тут же вызвавшую мурашки на коже. Влючили фонари. Перед нами был бетонный коридор квадратного сечения, где-то два на два метра, может и меньше. Он уходил прямой стрелой вдаль, полный тишины и мягкой сухой пыли под ногами. Первое, что бросилось в глаза - полное отсутствие каких либо следов в пыли перед дверью. Чем я воспользовался, уличая Витьку в том, что про таинственного хозяина двери он всё придумал. Но он продолжал божиться и клясться в том, что он его реально слышал.
Мы углубились в коридор. Толстый слой пыли на полу гасил звуки шагов, и в тишине малейший звук метался эхом и странно искажался. Справа по стене коридора шли несколько труб в изоляции из стекловаты, сквозь которую еле слышно было журчание бегущей воды. Над трубами располагались пыльные лампы в решётчатых плафонах. Редкие из них тусклыми жёлтыми пятнами освещали тёмные глубины коридора, уходя в невероятную даль, где сливались в точку. Некоторые мигали с чуть слышным клацаньем. Но большинство ламп не работало, поэтому большую часть коридора .укрывала тусклая полумгла. Паутины вокруг было не очень много, в основном на трубах и по углам.
По левой стене каждые пять метров находились проходы, перекрытые решётчатыми дверями, запертые на такие же замки как и входная дверь. Я даже попробовал на них наш трофейный ключ, но ни к одной он не подошёл. Возле этих проходов чёрной краской были нарисованы странные символы, которые у меня тут же вызвали ассоциации с теми знаками, которые я видел в бабушкиных журналах, в рубрике "Гороскоп". Но возможно эти символы не имели с ними ничего общего. Я тут же взглянул на таинственный ключ в своей руке, и в свете фонаря разглядел на рукоятке полустёртый, выбитый в металле символ, который не заметил ранее. Два кружка, перечёркнутых горизонтальной линией. Я тут же вспомнил, что подобный символ, полустёртый и еле видный, был нарисован мелом возле таинственной двери. Но до этого я его считал художеством местной малышни.
Мы шли, заглядывая во все боковые проходы, а позади жалобным шёпотом канючил младший Санька, уговаривая нас вернуться, и нервно светя фонариком назад.
В одних проходах, за решёткой, начинались ступени вниз, уходящие под воду, которая блестела в свете наших фонарей чёрно-зелёной зеркальной гдадью. Из этих проходов тянуло ощутимым холодом, даже несмотря на то, что в тоннеле было и так прохладно, и пахло мокрым бетоном и тиной. В один из таких водоёмов Витька бросил пригоршню бетонной крошки с пола, которая с шелестящим всплеском канула в черноту, почти не возмутив гладкую поверхность воды. А потом, когда мы отошли от этого места на несколько метров, то услышали за спиной такой же шелестящий всплеск, будто кто-то сыпанул ещё песка. Остановившись как вкопанные, мы резко посветили назад, но никого не увидели.
Другие проходы вели в длинные, пустые и тёмные проходы. Даже луч моего шахтёрского фонаря не добивал до их конца. И там, на самой границе света, что-то неуловимо отблескивало. От туда же со сквозняком прилетали странные шелестящие звуки, будто кто-то там перешёптывался в несколько голосов.
Ещё несколько проходов были, кроме решётки вдобавок перекрыты железной дверью, точно такой же как та, через которую мы попали сюда.
Метров через пятьсот, видя как коридор не меняется, всё так же уходя в бесконечную даль, меня начало охватывать беспокойство. Вокруг была почти абсолютная тишина, несмотря на то, что мы должны были пройти под проезжей частью, несколькими жилыми домами с их подвалами, и уже достигнуть промзоны, в которой, как мне расказывал когда-то дедушка, были цеха с глубокими подземными этажами и постоянный техногенный шум. Но ничего этого не было. Я шёпотом поделился этими мыслями с остальными. Витька глубоко задумался, а Сашка стал канючить ещё сильнее.
Однообразие и тишина, тусклое жёлтое сияние редких светильников давили на психику. Казалось, в мире не осталось ничего, кроме этого коридора, пронзающего не только нашу планету, но и всю Солнечную систему, галактику, Вселенную...
Наконец, впереди мы заметили нечто, перебивающее неизменность окружающей нас обстановки. Под трубами лежала дохлая кошка. Её тело давно мумифицировалось в сухом воздухе тоннеля, а вылезшая шерсть смешалась в пылью, и казалось, что трупик врос в бетон пола. Несмотря на холодный воздух меня прошиб пот. Но мы продолжили путь. Мы шли уже где-то час. Когда же уже будет конец! Не может же этот тоннель быть бесконечным?! Мой шахтёрский фонарь уже немного начал тускнеть, а Витька заменил в своём комплект батареек. На сашкин фонарь запасных не было, и он уже погас.
Наконец впереди появилось ещё что-то выбивающееся из общего пейзажа. Из одной из закрытых боковых дверей по пыльному полу выходила цепочка следов. Больших отпечатков рубчатой подошвы, уже припорошенных новой пылью. Кто-то большой, обутый в рабочие ботинки, вышел в тоннель и направился в его глубь. Эти следы нас напугали, но в то же время дали надежду. Может быть выход уже близко? Судя по пыли, человек прошёл здесь уже давно, и случайной встречи с ним можно было не опасаться. Так как следы вели в одном направлении с нами, мы, естественно, пошли по ним.
Ещё минут через пятнадцать я понял, что не слышно причитаний Сашки. Я даже не уловил момент, когда они прекратились. Я остановился и посветил назад.
-Где Сашка!? - спросил я Витьку. Он тоже удивлённо обернулся. Брата не было. На пыльном полу лишь следы наших с Витькой ног, и всё так же уходящие вдаль следы незнакомца.
-Сашка! - вполголоса позвал Витька. - Сашка!! - уже громче.
В ответ издевательская тишина.
- Может он всё таки обратно пошёл? - неуверенно предположил я.
Мы быстрым шагом направились по своим следам обратно. Следов Сашки нигде не было. Вот мы уже дошли до той двери, откуда в коридор вышел незнакомец, а следов всё нет. Но ведь мы ясно помнили, что Сашка был тут вместе с нами и даже помнили его испуганные причитания! Что за чертовщина! Только мои да Витькины следы встречали нас на обратном пути. Наконец мы добрались до кошачьего трупика. Витькин фонарь едва светил, а мой потускнел на треть. Но Сашкиных следов не было и здесь. Но не мог же он свернуть по ошибке в боковой коридор?!
Мы продолжили путь обратно. Уже почти бегом, в панике. Пот заливал глаза несмотря на холод. Впереди вдруг стало необычно темно. Там вообще не горели лампы.Коридор вокруг нас тоже стал меняться. Но ведь было не так, когда мы проходили тут почти два часа назад!. И если бы не наши следы, мы вообще решили бы что сами каким то образом свернули не туда. Стекловата на трубах повисла клочьями, паутины пыльными полотнищами оплели углы коридора так, что стало казаться, будто он оплыл, стал округлым. Под ногами заскрипели куски бетона с осыпающихся стен и потолка. Ржавая арматура в проломах, словно оголенный скелет. Под ногами валялся мусор, обрывки газет и разбитые бутылки. Из ртов у нас вырывались клубки пара. Витькин фонарь совсем потух, а мой потускнел на половину. Мы медленно и испуганно шли по этому тёмному тоннелю, среди разрухи и ветхости. Вокруг была тьма. Даже за спиной была тьма, и не видно было почему-то света ламп оставшегося за спиной коридора. Лишь луч моего фонаря был нашей путеводной нитью словно в "лабиринте Минотавра". Невольная ассоциация вызвала у меня тяжесть внизу живота и дрожь в коленях. Но через каких-то пары сотен шагов мы подошли к дверному проёму без двери. За ним была ТЬМА.
Мы стояли на пороге огромного зала, больше похожего на какой-то цех иди склад. Высокие потолки играли тенями решётчатых балок в луче фонаря в десяти метрах над головой. Я уже даже не удивился, что такое высокое помещение может находится под землёй. В конце концов, может быть мы вышли к промзоне? Сходство со складом усиливало то, что весь зал был заставлен какими-то предметами, накрытыми пыльными белесыми покрывалами. Всё было переплетено паутиной.
Мы с Витькой пошли между нагромождениями непонятных предметов, откидывая с некоторых из них полотнища. Под одними были зеркала. Большие, прямоугольные, в тяжёлых деревянных рамах и мутные. Под другими группами стояли манекены. Мы сперва даже испугались поначалу, приняв их за живых людей.
Манекены были разными - мужчины, женщины и даже дети. Один из них мне даже чем то напомнил Санька. Я повернулся сказать об этом Витьке, но оказалось, что в зале стою лишь я один.
Я запаниковал. Бросился обратно по своим следам. Но как и с Сашкой, витькиных следов нигде не было. К тому же я понял, что я заблудился, потому что мои следы всё петляли и петляли, и начали даже пересекаться. Тут внезапно послышался какой то зловещий звук. Словно кто-то хрустнул костяшками пальцев. Я резко остановился и затаил дыхание. Звук вроде шёл от группы накрытых манекенов. Снова хруст, но с другой стороны. Там манекены, с которых мы до этого скинули покрывало. Казалось, один из них смотрит на меня своими нарисованными глазами.
Я в панике начал водить лучом своего сильно потускневшего фонаря из стороны в сторону. И луч, отразившись от открытого зеркала, стоящего передо мной, полоснул мне по глазам, на миг ослепив. Когда зрение восстановилось, я увидел в отражении две фигуры за своей спиной, и повернувшись к ним закричал.
- Ты чего?! - спросил меня Витька.
-Эй, не пугай так! - пискнул Сашка.
Они оба стояли передо мной, как ни вчём не бывало, и странно глядели на меня. Я лихорадочно стал светить фонарём по сторонам. Вокруг никакого зала. Низкое кирпичное помещение, одно большое зеркало, полдюжины манекенов,какие-то мешки и ящики. Вот и вся обстановка.
- Вы куда пропали? - почти закричал я на товарищей.
- Никуда.- Удивлённо ответил Витька. - мы тул с тобой всё время были.
- Как всё время? Сашка пропал ещё в коридоре...
- В каком коридоре?- перебил Витька - Тут нет никаких коридоров. Мы сразу в эту комнату спустились. Ты что, перегрелся что-ли?
- А где это мы? - спросил я, чувствуя как моё сознание начинает плыть.
- Как где? Мы же пошли в "экспедицию" за секретную дверь. И попали сюда. Я даже вспомнил, что как-то слышал от дяди Толика из соседнего подъезда, что сюда принесли вещи с галантерейного магазина, который когда-то был рядом. Давно он это говорил, а я забыл.
- Но мы же тут уже сколько времени ходим - сказал я, уже почти сдавшимся голосом.
-Сколько? - удивился Витька. - Мы тут всего минут пять!
Сашка глядел на меня удивлённо и испуганно.
- Пойдёмте отсюда - сказал он - вдруг нас поймают?
Окончательно сдавшись, я побрёл за ребятами. Вот он - выход. Буквально в пяти шагах. Закрыли за собой железную дверь, оставив ключ в замке, ступеньки наверх., и вот мы уже во дворе. Вокруг тепло и светло. Полдень. Как и в тот момент, когда мы начали спуск в подвал. Я чувствую, как холод уходит, и приходит слабость в мышцах. Мне хочется пить...
После этого дня братья стали меня словно сторониться. Мы ещё выходили играть вместе, но я постоянно ловил на себе их странные взгляды. А чаще всего они находили какие нибудь предлоги для отказа выйти со мной. Да я уже не особо и настаивал, так как чувствовал, что между нами появилась какая то пропасть.
Домой я попросился не дождавшись конца каникул. Родители меня забрали, но больше я в бабушкин дом не вернулся - зимой она сильно заболела и умерла.
Уже прошло много лет с того дня, и я мог всё это списать на разыгравшуюся детскую фантазию, галлюцинации, тепловой удар, наконец. Но есть два вопроса, на которые не дают мне покоя. Почему при выходе из подвала был так сильно разряжен дедушкин шахтёрский фонарь? И второе - я хорошо помню, что родинка у Витьки была НА ПРАВОЙ щеке, а не НА ЛЕВОЙ...