Запасливая

Была у меня бабуля. Характер у нее был боевой, то есть тяжелый: могла и наорать, и треснуть. Жизнь в ней воспитала многое, но лучше всего научила запасливости.

Она в детстве недоедала, как и многие люди ее поколения, а потом, как говорится, компенсировала. Тонна крупы по шкафчикам, перемороженное мясо в морозилке – вот это вот всё… Но у бабули это «компенсирование» разрослось до нездоровых форм.

Бабуля хранила все вещи, которые ей когда-либо попадались. Все, понимаете? То есть даже галоши, в которых она ходила в девичестве, в которые уже никогда бы не влезла, все равно хранила в шкафу и только переставляла их с одной полки на другую.

В последние пару лет бабуля вообще начала чудить и таскать вещи с улицы. Увидит хороший ящик – тащит. Заметит, что кто-то старые игрушки вынес – заберет. Однажды бутылку из-под коньяка в виде быка притащила. У быка откололся хвост, уже даже как статуэтка он не годился, но не-ет… Сполоснула его и уволокла к себе.

Мать ее побаивалась. Никогда в бабулину комнату без надобности не заходила и, конечно, ничего там не трогала. А я к ней вообще не лезла, хотя как-то попыталась намекнуть, что есть люди, которые нуждаются, которые любым вещам были бы рады… А бабуля в ответ: «Ты почем знаешь, лохудра?! Сами себе шмотки не купят – у старухи зато заберут?!» Вот такая у меня была бабуля, в общем.

А потом час пришел, и она отошла в мир иной. Не сказать, что я бабулю не любила, но в тот момент прямо выдохнула.

Мать комнату бабули закрыла и сказала, чтобы никто туда не заходил. Никто – то есть я. А мне очень хотелось, без шуток. Я два месяца ходила по квартире и придумывала, что выкинуть вторым. Первым на выброс был, конечно, бык без хвоста.

Надо сказать, что все два месяца мать мне жаловалась: то услышит что-то, то взгляд почувствует. В последний раз, когда она бабкин голос из комнаты услышала, вообще пришлось скорую вызывать. Дурдом, одним словом.

Я так поняла, что мать комнату открывать вообще не собирается. Так что я дождалась, когда она пойдет к подруге и зашла туда сама.

Комната как комната. На стене ковер, на полу ковер, шкаф во всю стену, столик и тахта. Куда же без тахты? И везде лежали вещи. Кучами. Пирамидами.

Руки так и зачесались выкинуть весь хлам. Я подумала, что даже перебирать ничего не буду. Даже если что-то ценное завалялось. Надоело уже! Но сначала был – я уже решила, – бык-бутылка.

Быка не оказалось на столике, под столиком, в шкафу, под тахтой. Пока я думала, куда же она могла его запихнуть, взгляд зацепился за задники ее старых галош, торчащих из шкафа. Эти ботинки мне тоже никогда не нравились, поэтому я решила: если не бык, то они.

Я взяла их в руки. А потом… почувствовала, как будто со мной в комнате кто-то есть. Захотелось извиниться и выйти, как будто меня застукали за чем-то запретным, и сейчас начнется ор.

Наверное, из-за этого ощущения мать и боялась заходить к бабке в комнату. Ну, а я взбесилась. Сколько можно то!..

Я выскочила в коридор. С галошами. Вот честно, никогда не была суеверной, но тут словно чувствовала, что ботинки выносить из квартиры нельзя. Почти слышала бабулину ругань. Я обулась, кинула обувь в пакет и быстро вышла к подъезду, где на лавочке пакет и оставила. Кому нужно – заберут.

Дома, когда я вернулась, было очень тихо. И спокойно. И даже в комнате как будто стало пусто. Как будто это бабулины галоши виноваты были в такой тяжелой энергетике. В общем, настроение улучшилось, и продолжились поиски стеклянного быка.

И вот ищу я, ищу, выгребаю из шкафа все мезозойские залежи, и вдруг слышу, как открывается входная дверь.

Я выскочила в коридор, а там какая-то незнакомая тетка.

Я ей:
-Женщина, вы кто?

А она мне глухим голосом:
-Зачем выбросила?

Лицо у женщины было потным и рыхлым, а глаза как будто очень сильно запали. И тут я увидела, что в руках она держит те самые галоши. Я сразу как-то успокоилась и нашла для себя объяснение: наверное, женщина увидела, как я их выкинула, и решила зайти, спросить, можно ли их забрать. Люди всякие бывают.

Да, сейчас я понимаю, что это глупо. Как она нашла бы этаж и квартиру? Что за вопрос вообще: «Зачем?»

Я запнулась, а она ко мне шагнула и рычит:
-Зачем выбросила?

И галоши в руках мнет, как бумажные.

Я и брякнула:
-Да вот тут… Выбираю вещи на выброс.

Тут же лицо у женщины как-то смазалось, и сквозь… Сквозь него проступило лицо моей покойной бабки, перекошенное злостью.

«Бабуля» открыла рот и начала орать так, что у меня уши заложило.
-Ты, скотина неблагодарная, на всем готовом! Цены́ ничему не знаешь! Будь ты проклята, скотина!

И она пошла на меня.

Я, как в детстве, кинулась бежать и запрыгнула на кровать. Рядом с кроватью стоял шкаф. На шкафу лежали вещи.

Пока одержимая тетка шла, я кидалась в нее вещами. Ничего умней не смогла придумать, да. В ход пошла старая шапка, связка рассохшихся прищепок, какая-то коробка… А за ними нашелся и запрятанный бутылочный бык!

Я подняла быка над головой. Бросать не собиралась — таким и пришибить можно, — и крикнула:
-Бабуля, стой!

И женщина, которая уже до меня дошла и вцепилась в ногу, замерла. Она подняла на меня знакомый взгляд и рявкнула:
-Лохудра!

Это было последней каплей. Я заорала:
-Тебя уже нет! Всё, умерла! – И бросила быка.

И тут я увидела, как будто тень отделилась от женщины и рванула ловить бутылку, бросив неповоротливое тело. Не знаю, насколько «сильной» была тень, но быка она не удержала. Он упал на пол и раскололся пополам. Незваная гостья опустилась на колени и замерла.

Еще минуту я стояла на тахте и цеплялась за шкаф, пока женщина лежала на полу. Галоши лежали рядом. В конце концов, я позвала ее:
-Женщина… Вы меня слышите?

Она помычала что-то, а потом все-таки подняла на меня глаза, совсем другие уже, осмысленные, усталые и ясные.

-Что случилось? – Спросила она.

Я слезла с тахты и помогла ей встать.
-Я сама в шоке. Пойдемте отсюда.

Потом мы сидели на кухне. Оказалось, что женщину звали Инной, и она захотела забрать с лавки пакет с галошами. Однако, стоило ей взять его в руки, как ее сзади как будто кто-то крепко обнял.

-Вдохнуть не смогла, все пережало… – Рассказывала она. – И потемнело в глазах. Я подумала, что обморок, а потом очнулась, а я уже у вас на полу…

Я ей ничего не могла ответить. И от досады, и от страха. Ведь получалось, что жадное привидение все это время жило с нами в квартире и стерегло свои пожитки.

Инну я отпоила чаем и проводила. Дождалась мать, и, после охов и стонов, мы все-таки договорились с батюшкой об освящении. Чтоб уж наверняка. После комнату без происшествий очистили от залежей.

Мать недавно ходила на кладбище, рассказала, что на надгробии лежат чужие конфеты. Она решила с чего-то, что это кто-то из бабулиных подруг приходил, но я думаю, что наша старушка сама с других могилок себе сносит. Очень она запасливая…