6,15 грамма

Мать Саши умерла полгода назад. Её убил рак, как убил и его деда. После похорон долго горевать Саша всё же не смог: тут же снова сел за работу, и, хоть он и утешал себя, что работа отвлечёт его от этой боли, в глубине своей уставшей и загнанной души он понимал, что это скорее не его решение, а бешеный график и невменяемый начальник, которому было плевать на всё, кроме плана.

«Ну и что, каждый день люди умирают» - подслушал как-то Саша из комнаты отдыха. Это сказал начальник своему заместителю, когда наливал себе кофеёк. Вход в эту комнату для простых офисных крыс вроде Саши не был заказан, но они всё равно туда не ходили, ибо некогда, да и начальник отмерял даже время посещения туалета. «Ну и что...» Понятное дело, что человеку, не знавшему своих родителей и выросшему в приюте, было невдомёк, каково это – потерять мать, и его в каком-то смысле можно было понять. Но Саша понимать не собирался.

С этими мыслями он выпрыгнул из такси и побежал на автовокзал, чтобы успеть купить билет на последний автобус до захолустной деревни Кочаново. В детстве, когда и мать, и дед были живы, Саша недоумевал, почему так назвали деревню, нисколько не связанную с капустой. Теперь же он смотрел на свой измятый билет и уже предвкушал, какими нравоучениями обольёт его бабушка, раз уж он обещал приехать днём. Но начальник не просто не отпустил пораньше, а навалил ещё работы. Если уж ему на смерть матери было плевать, то на хотелки старой бабки из Кочаново – тем более. Но приехать следующим утром Саша не мог, потому что тогда бы ему вообще было несдобровать. Бабуля, человек, прошедший голодное детство и войну, всегда была строгой и требовательной. Теперь же, после смерти единственной дочери, она эти качества возвела в абсолют: раз мужчина дал слово, то он обязан его сдержать, и хоть тебе ноги оторвёт – ты должен приехать сегодня.

Саша смотрел на свой измятый билет и искал автобус. «Кочаново». Красный Икарус смотрел на него своими грустными старыми фарами, и не просто старыми, а даже древними. Саша давно не видел такого старья, он думал, что весь этот хлам давно гниёт на свалках Необъятной. Кузов изъеден ржавчиной, а стёкла были такими грязными, что возникало ощущение, будто этот автобус не мыли с самого выпуска с конвейера.
Стоя в очереди на посадку, Саша пытался развеять скуку, наблюдая за всем вокруг. Среди людей не было никого, кто хоть как-то был интересен. В основном это были простые сельские работяги, приезжавшие в город подзаработать. Пожухлые, мутные, уставшие, малоподвижные, как живые трупы, экономящие каждую килокалорию. В очереди царило молчание.

Но вот автобус оказался куда интереснее, точнее даже не сам автобус, а его номера. Саша и сам любил совпадения, например, если номер такси совпадал с номером группы, в которой он учился в универе. Номера автобуса – «А240СН» – совпали по другим пунктам. 240 – квартира, в которой жил Саша, а АСН – его инициалы, «Александр Сергеевич Нестеров». Это совпадение даже немного подняло ему настроение, и очередь на посадку закончилась незаметно. Контролёрша проверила билет и отправила Сашу в салон, такой же древний, как сам автобус. К радости Саши, осталось два пустых кресла, а это значило, что он мог поехать один. Если, конечно, водитель не возьмёт автостопщиков леваком.

Автобус тронулся, выезжая на вечернюю улицу, Саша воткнул наушники, и через несколько минут усталость и недосып выключили его на потёртом кресле.

Когда Саша проснулся, в автобусе никого не было. На улице стояла ночь, и Саша посмотрел на часы в телефоне – автобус опаздывал минимум на два часа. Луна полумесяцем, тусклый свет из салона и те самые древние грустные фары – всё, что рассеивало тьму на трассе. Мимо проносились сосны, болота и прочие прелести российской глубинки. Не было не только интернета – вообще никакой связи.

«Когда все успели выйти?», подумал Саша, сняв наушники, и вдруг услышал кашель где-то позади. Оказывается, Саша всё же остался в автобусе не один. Какой-то паренёк, явно деревенский, с заспанной рожей, привстал и посмотрел на Сашу, а тот на него.

- Ого! Ночь уже на дворе, - сказал паренёк, смотря в окно.
«Спал на двух креслах, потому и не заметил его», - подумал Саша.
- Далеко ещё? – спросил Саша.
- Да хрен знает, - пискляво протянул паренёк. – Покурить бы выйти.
- Пойду спрошу.

Саша пошёл, шатаясь в дребезжащем автобусе, к водителю. За рулём сидел жирный лысый мужик.

- Далеко ещё до Кочанова? – спросил Саша.
- Полчаса, - ответил водитель, смотря на дорогу.
- А остановка будет? Мне бы в туалет, а вон тот парень покурить хочет.
- Тимоха что ли? Ему дай волю, он бы каждые пять минут бегал. Щас, на остановке встанем, покурим.

Довольный ответом Саша пошёл обратно, заметив, что Тимоха пересел на кресло сразу за креслом Саши.

- Ну, что сказал? – спросил Тимоха.
- На остановке встанет скоро.
- О, хорошо. Тебя как звать-то?
- Саша.
- А я Тимоха. Тимофей Савельев. Ты городской, что ли?
- Ага. К бабушке еду.
- Как звать-то её? Может я её знаю. Деревня-то маленькая.
- Вера.
- Это которая в конце улицы живёт?
- Наверное. Давно там не был, не помню уже.

Автобус стал замедлять ход, сворачивая к обочине, к обшарпанной советской остановке, коих тысячи по всей стране.

- Две минуты! – крикнул зычно водитель. – И так опаздываем.
Тимоха довольно заохал, выходя из салона, тут же доставая пачку сигарет и зажигалку, не теряя ни одной драгоценной секунды.

- Будешь? – спросил он Сашу.
- Не, бросил, - ответил тот и ушёл за остановку.

За остановкой, поливая траву, Саша услышал, как поджигают ещё одну сигарету.

- А этот куда делся? – спросил мужик, в котором Саша узнал голос водителя.
- Поссать пошёл.

Саша всё поливал и поливал траву, удивляясь, сколько надо было воды выпить, чтоб так долго стоять.

- Поехали! Умер там что ли? – крикнул водитель, когда Саша застегивал ширинку.

Тимоха потушил ногой сигарету и двинулся в автобус, а Саша вслед за ним. Когда Саша зашёл в салон, он обомлел. Почти весь автобус был забит людьми, которые спали. Кто-то даже храпел. Не в силах понять этот сюр, Саша на пару секунд завис, но уставший мозг заставил его просто сесть на своё кресло без лишних размышлений. Спрашивать Тимоху обо всём этом Саша не стал, но напряжение в голове уже засело.

Автобус двинулся дальше, и лишние размышления всё же напали. «Откуда они все тут взялись, если на остановке никого не было? Как они все могли зайти ночью за две минуты, не издав ни шороха?» Но мозг Саши оберегал его, и Саша снова отключился. Проснулся он только на следующей остановке, минут через пятнадцать. Все люди, кроме Тимохи, молча, без лишних движений, встали и вышли из автобуса. Никто ни с кем не говорил. Молча. Не смотря по сторонам, как будто всего мира вокруг для них не было. Так же молча эта толпа прошагала за остановку в лес. Ночью. Толпа. В лес. Об этом Саша тоже думать не захотел, ибо усталость накрывала его всё больше. Но он заметил, что на полянке недалеко от леса стоял большой сарай, рядом с которым были навалены большие тюки сена. И возле сарая стоял неприметный домишко, обыкновенная деревенская изба. И Саша бы не стал зацикливаться на этом, если бы не тот человек, что стоял за окном. В доме явно кто-то жил, свет был включён, и человек, как Саше показалось, встал на табуретку. Дом был далеко, и Саша мог спутать, видя только силуэт, но мозг почему-то подсказал именно тот вариант, о котором Саша не хотел думать. Мужик встал на табуретку, просунул голову в петлю и, пнув табуретку, повис на верёвке. Саша вздрогнул.

- Тимофей! – шёпотом крикнул он.
- А?
- Вон дом! Смотри!

Тимоха, щурясь, стал вглядываться в темноту, на полянку. Когда же Саша сам посмотрел на избу – её уже не было, как и не было никакого света в окне и мужика в петле.

Автобус выехал с обочины, тарахтя и пуская чёрный дым из выхлопной трубы.

- Ну? – спросил Тимоха.
- Привиделось…
- Устал ты просто, Саня.

«Саня». Как будто они друзья и собутыльники. Саша ненавидел подобное панибратство. Деревенские, что поделать. Но он был рад, что это всё всего лишь привиделось.

Последние пятнадцать минут пути ехали молча, Саша снова воткнул наушники, а Тимоха, видя, что лишился собеседника, просто смотрел в окно.
Автобус остановился на точно такой же остановке.

- Приехали! – услышал Саша, сняв наушники.

Саша посмотрел в окно внимательно. Это была не та остановка. Остановка бабушкиной деревни была синей – это он точно помнил. Синей, не красной. И можно было подумать, что её перекрасили, но ведь и красная краска была настолько выцветшей и обшарпанной, что не возникало сомнений – эта остановка стоит без ремонта не меньше лет десяти. А Саша в последний раз был тут полгода назад, сразу после похорон матери.

Тимоха уже выходил из дверей, а Саша всё не вставал с кресла, пытаясь понять, где он вообще находится.

- Приехали, говорю! – снова крикнул водитель.

Саша недовольно встал и пошёл к нему.

- Это не та деревня. Мне надо в Кочаново.
- Ну так это и есть Кучаново! Конечная.
- Не Кучаново, а Кочаново.

Водитель нахмурился и скривил рот.

- Я говорю, конечная, выходи, дальше я не поеду.
- А где тогда Кочаново?
- А я откуда знаю? Я тут до утра стоять не собираюсь.
- Вы меня не туда привезли!
- Ты куда ехал?
- В Кочаново!
- А в билете что?
- Тоже Кочаново! Вот…

Саша достал смятый билет, но… На нём чёрным по-белому было напечатано: «Кучаново».

Этого не может быть. Саша раз десять перепроверял этот билет. Он в принципе всегда и всё перепроверял – такая уж у него была работа.

- Ну! – сказал водитель, выхватив билет из рук Саши. – Кучаново! Что ты мне мозги тут делаешь? Вылезай давай!

Саша вышел из автобуса. На остановке курил Тимоха. Автобус рванул и скрылся за поворотом, обдавая Сашу чёрным вонючим дымом.

- Ну ты выдал, Саня, - улыбаясь, сказал Тимоха, втирая бычок в пыль.
- Хрень какая-то…
- И что делать собираешься?
- Без понятия.

Тимоха цокнул, поправляя свою кепку.

- Пошли до деревни, там к участковому сходишь, договоришься. Может, машину какую дадут.

Сойдя с трассы, молча пошли по грунтовой дороге в деревню, которая, впрочем, была недалеко, показавшись сразу же за деревьями на повороте.

- Как можно было деревни-то перепутать?
- Не знаю, - ответил Саша. – Устал я. За последние два дня спал часа три от силы.
- Так оно, в городе. Платят-то хоть хорошо? Есть, из-за чего так мучиться?

«Тебе-то какое дело, как мне платят?» - подумал Саша. Разговоры о своих деньгах он не любил, о чужих – тоже.

- Нормально, - лишь сухо выдавил он.
- Понятно теперь, кстати, почему я твою бабку не знаю.

Дойдя до первого дома на улице, Тимоха остановился.

- Вот мой дом. Извини, в гости не зову, батя у меня маразматик старый.
Саша почувствовал, что в голосе Тимохи исчезла та непринуждённая лёгкость, что была в автобусе.

- Ну, бывай, - сказал сухо Тимоха, не пожав руку и даже не смотря на Сашу. Он просто быстро зашагал к калитке и ушёл во двор через малинник.

- Тимофей! Подожди! – крикнул Саша, пойдя следом.

Но Тимоха не оборачивался и шагал дальше. Саша зашёл через калитку, а Тимоха ускорял шаг. Саша пробирался сквозь малинник, нагоняя Тимоху, и тот побежал.

- Где участковый-то? – крикнул Саша, но Тимоха скрылся за углом своего бревенчатого дома, когда от Саши его отделяли буквально пара метров.
Зайдя за угол, Саша Тимохи не увидел. Тот как испарился. Зато увидел сидящего на лавке бородатого мужика. Заметив Сашу, тот напрягся и взялся за рукоять топора, торчащего из чурбана тут же, рядом с лавкой.

- Красть пришёл? – спросил мужик злобно.
- Нет, я… - опешил Саша. – Я Тимофея хотел спросить.
- Пошёл отсюда, давай, - сказал мужик, поднявшись и выдрав топор из чурки.
- Я просто хотел спросить, где участковый тут.
- Дальше по улице, справа.
- Спасибо, - сказал Саша максимально спокойно, чтобы дальше не провоцировать мужика. – Извините.
- Какого Тимофея-то спрашивал?
- Савельев Тимофей. Сказал, что тут живёт.

Мужик нахмурился ещё больше.

- Помер он лет пять как уже.

Саша ничего не ответил. Он просто медленно попятился назад, развернулся и максимально быстрым шагом двинулся к калитке, по всему телу пробежали мурашки, и уши зашевелились с таким мощным и неприятным чувством животного страха, что Саша побежал, не оглядываясь, боясь услышать тяжёлое дыхание мужика с топором. Но мужик не побежал следом.

На пустынной и тёмной улице никого не было, как и света в домах.
Саша выдохся. Позади никого не было. В окне следующего дома горел свет. Оглядываясь, Саша пошёл к нему.

«Вроде, он сказал справа, а не слева» - вспомнил он слова бородатого мужика. Как только дыхание восстановилось, животный страх ушёл, уступив место страху всего иррационального, страха не смерти от зубов хищника, но дрожащих теней на стенах пещеры, танцевавших от затухающего костра голодного древнего человека, смотрящего на него уставшими глазами.

Саша увидел такие тени. В окне не было ничего страшного, но было странное: какой-то мужик сидел в майке-алкашке на стульчике и смотрел в пустоту. Он не шевелился от слова «совсем». Саша устал думать, но мысли всё лезли и лезли, и он смотрел на мужика, как вкопанный. Яркий свет от большой лампы накаливания освещал улицу и, надо признаться, успокаивал.
«Он же сказал, что отец – маразматик. Тогда зачем убежал?» Саша не мог понять мотива странного поведения Тимохи. «Если так неприятно было со мной разговаривать, или, может, стеснялся полоумного отца, то мог бы просто распрощаться и отправить к участковому» - думал Саша. «Зачем тогда убегать и прятаться?»

Мужик в окне прервал эти размышления, резким движением взяв что-то с пола. Это было ружьё, и Саша дёрнулся, готовый в любую секунду убежать, но почему-то не убегал. Мужик его не видел, или не обращал внимания на него. Наконец, у его подбородка показался ствол ружья. Мужик не проявлял никаких эмоций и, казалось, даже не моргал, как внезапно повернул голову и посмотрел Саше в глаза. Саша сделал медленный шаг назад. Мужик встал, и Саша почувствовал резкий холод, какой-то влажный, будто его обдувает мельчайшими каплями северных морей. Мужик подошёл к окну, не отводя от Саши глаз, и задёрнул две жёлтые, с цветочками, шторки на верёвочке, прикрывающие лишь нижнюю половину окна.

Саша сделал ещё шаг назад. Мужик сел на табуретку и снова взялся за ружьё, а Саше казалось, что он врос в землю и не то что не издаёт ни звука – даже не дышит, как будто все звуки исчезли и время остановилось. Мужика не было видно, но сквозь шторки был отчётливо виден его силуэт.

Прогремел выстрел, который вернул Сашу в реальный мир, снова наполнившийся звуками, и Саша заметил, что он очень быстро, глубоко и тяжело дышит. Мужик упал с табуретки и скрылся где-то на полу, но нигде не включился больше свет, и не залаяли собаки. Стало ещё холоднее, Сашу как будто обдало ледяным пламенем, и он что есть сил побежал без оглядки дальше, пока, наконец, среди всей этой тьмы не увидел хорошо освещённый уличным фонарём домик.

По всей видимости, это и было отделение полиции, а заодно и пристанище местного участкового. Саша огляделся – на улице по-прежнему не было ни души. Рядом с домиком стоял раздолбанный уазик с поднятым капотом, а внутри ничего не было, что не обрадовало Сашу. Это была машина участкового, и, как легко можно было догадаться – Саша домой на ней не уедет.

Саша постучался в дверь. Сердце бешено колотилось, а Саша всё озирался вокруг; наконец, осмелев, он вошёл внутрь.

- Добрый вечер, - уверенно начал было Саша, но увидел кроме жирного усатого участкового ещё одного мужика. Того самого, что пару минут назад застрелился на кухне из ружья. В руках у участкового как раз и было это ружьё.

- Ха, вечер. Час ночи на дворе, - загоготал участковый.

Сашу и так давно тошнило, теперь же его мутило с головы до пяток.

- Ладно, тут боёк, наверное, сломан, я посмотрю, - сухо сказал мужику участковый, мужик только кивнул, пожал ему руку и вышел из отделения, не смотря на Сашу, стоящего в дверях. Как будто ничего и не было.

- Ну, проходи, рассказывай, по какому такому делу на ночь глядя, - сказал участковый, прислоняя ружьё к шкафу за своей спиной.

То ли уют этой неприметной избёнки, то ли запах жареной Докторской колбасы, то ли первый адекватный человек так повлиял, но Саша немного успокоился, а всю эту ересь с тем, что он до этого видел, отложил куда подальше. Запахло каким-то решением. Рациональным решением.

- Да чего встал, присаживайся, - пригласил участковый Сашу на стульчик с другой стороны стола, спиной к двери.

Саша послушно сел.

- Бутерброд с колбасой будешь? – спросил участковый.

Саша только мотнул головой, ещё бы, аппетита не просто не было – Саша боялся, что вот-вот начнёт блевать.
- Чем обязан? – спросил участковый, смачно кусая бутерброд с жареным толстым кружком Докторской и так же смачно запивая крепким чаем.
- Я билет перепутал, не туда приехал.
- Это как так?
- А вот так… Купил в Кочаново, приехал в Кучаново.

Участковый замер и даже перестал жевать, уставившись на Сашу. Понимая, что он не шутит, участковый расхохотался.

- Серьёзно что ли?

Рожа жирдяя раскраснелась, и, хотя он не был противен Саше, противно от этого смеха всё же было.

- Пил? – спросил вдруг серьёзно участковый.
- Что?
- Пил, говорю?
- Нет, я не пью.
- Тогда как можно было так напутать?
- Не спал два дня.
- Ааа, работал на износ, да, городской? – участковый сделал глубокий глоток чая. – Ну а от меня-то что надо?
- Да я тут подумал, на ночь глядя деваться некуда, может, вы что посоветуете. Мне сюда Тимофей сказал прийти, - на этих словах Саша внимательно смотрел участковому в глаза, следя за его реакцией. – Тимофей Савельев, из первого дома.

Но участковый совершенно не удивился.

- А, так ты с Тимохой сюда приехал? Ну, дельная мысль. Машина у меня конечно в ремонте…

На этих словах теперь уже участковый внимательно уставился на Сашу.

- Деньги есть? – спросил он.
- Есть.
- На десятку согласен.
- Десять тысяч? – Саша, конечно, не собирался торговаться и вообще оставаться в этом месте хоть на лишнюю минуту, но это был откровенный грабёж.
- Ну а что ты хотел? На казённой машине поедешь, её ещё обратно пригнать надо, а на улице туман собирается, нихрена не видно будет. Никакое такси из города сюда не приедет, да и телефон не ловит. Не, ты, конечно, можешь и в обезьяннике у меня заночевать, но как я понял, задерживаться ты тут не хочешь.

Это правда. Задерживаться Саша тут даже за десятку не хотел. Да хоть двадцатка, лишь бы поскорее отсюда убраться.

- Согласен, - только сказал Саша.
- Ну и отлично. Тут Вовка, старлей, из соседней деревни с водкой скоро должен приехать. У нас-то своего магазина нет. С ним и поедешь. Добро?
Саша кивнул.
- Добро… - сказал довольный капитан и глотнул чайку.
- А что же мужик у первого дома сказал, что Тимофей пять лет как умер?
Участковый снова расхохотался.
- Напугал, небось? За топор наверное хватался? Да это батя Тимохин. Маразматик старый, и не такого наговорит.

Саше становилось спокойнее. Этот адекватный разговор вносил рациональность в иррациональную ситуацию.

- Я там в автобусе когда ехал – дом видел.
- Угу.
- Не знаю, показалось ли, но как будто там повесился кто-то. Я не спал и устал, но мало ли, вдруг не показалось.
- А что за дом? – спросил участковый.
- Там ещё сарай был и сена много в тюках.
- Две остановки отсюда?

Саша кивнул.

- Точно не пил?

Саша снова напрягся от этого дурацкого вопроса.

- Да ладно, шучу, шучу. Нет там никакого дома, точнее, был, - сказал капитан, - Да вот только сгорел он давно. Лет пять назад. Так что никто там не вешался, уж поверь. Сам же говоришь – два дня не спал, вот и привиделось.

Сашу такой ответ устроил, но он заметил, что на душе постоянно что-то скребёт, мысль, которую он пытается спрятать всё глубже и не выносить наружу. И ладно от недосыпа и усталости показалось вдалеке невесть что, и ладно, что отец Тимофея – старый маразматик, а сам Тимофей – просто придурок, который не может по-человечески попрощаться, но…
… Но выстрел в голову на кухне из ружья – никак в эту логику не укладывался. И заявить бы капитану, мол, сходим, прогуляемся на середину улицы, и ты поймёшь, что я не псих… Но тот же мужик, вынесший себе мозги на кухне из ружья, потом сидел тут же, а это самое ружьё – вот оно, у шкафа. И Саша упорно хоронил эти мысли и эти воспоминания, закапывал всё глубже.

Участковый допил чай, и встал, чтобы поставить чайник на переносной плитке за своей спиной, а пока Саша хоронил свои мысли, пронеслась мимо новая: кто-то на улице, за окном, смотрел прямо на него. Поворачивать голову не хотелось, у Саши не хватало мужества, но боковым зрением он точно видел, что лицо точно смотрит прямо на него.

Капитан всё никак не мог нормально включить плитку и долбил по ней, а капля холодного пота стекала у Саши по виску.

Наконец, он набрался смелости, посмотрел в окно и вскрикнул.

Участковый обернулся.

Саша видел это лицо всего секунду, прежде чем оно скрылось, но он был готов поклясться, что это было лицо его матери.

- Ты чего? – спросил участковый, видя побелевшее лицо Саши.

Тот сорвался со стула и побежал на улицу. Он бежал вокруг дома, но никого не увидел.

«Могут ли быть галлюцинации всего от двух дней недосыпа?» - думал Саша. Но ведь он спал часа три, и ещё немного в автобусе. Саша зашёл обратно, но участкового там не было.

На столе стояла его кружка с чаем и лежал бутерброд.

Бутерброд весь был покрыт плесенью, уже почерневшей, и в кружке тоже была плесень, и повсюду этот затхлый запах брошенного жилища. Саша провёл пальцем по столу – уже довольно толстый слой пыли. Саша улыбнулся. В первый раз за этот день. Это не была улыбка радости или веселья; то, почему он улыбается, Саша понять не мог, как не мог и понять своё ощущение бесконечного ужаса, смешанного с неизвестно откуда появившейся смелостью.
Саша увидел на столе запылившийся пистолет Макарова.

Что это такое и как им пользоваться – он знал хорошо, ибо ходил в тир с огнестрельным оружием два раза в неделю, если удавалось освободиться с работы не как обычно, а как, твою мать, положено.

Саша взял пистолет в руку. Ничего особенного, вот предохранитель, а вот… Три патрона.

Саша не мог вспомнить, как так вышло, что он уже стоял на улице с пистолетом в руке. И он решил его даже не прятать. К чертям эту деревню. Если будет надо – он пойдёт пешком. Ночью, в холоде, сквозь туман, даже если не будет ни одной попутки.

Дрогнет ли у него рука, если придётся использовать это оружие? Он не задавал себе такой вопрос. Быть может, он ничего уже не почувствует. Страх сменился каким-то тупым безразличием, и Саша шёл по тёмной улице к трассе. Света ни в одном доме не было, и единственное, что освещало это крохотное проклятое захолустье – полумесяц на небе. Так холодно…

Когда Саша добрался до остановки, у него зуб на зуб не попадал. Он с ненавистью посмотрел на этот металлический белый прямоугольник в чёрной рамке и с набитыми посередине чёрными буквами: «КУЧАНОВО».

Саша пошёл в ту сторону, откуда приехал. В город, к людям, к свету.
Становилось всё холоднее, но Саша не сбавлял шаг. Так он шёл минут двадцать, когда услышал, что сзади кто-то едет. Надежда, что кто-то остановится на трассе, чтобы среди ночи подобрать какого-то мужика в тумане, была небольшой, но Саша принялся истово размахивать руками.
Машина, всё же, остановилась. Саша подбежал к опускаемому окошку.

- В город? – спросил он тихо.

Мужик только кивнул.

Саша сел в машину, печка работала исправно, и даже кресло с подогревом разливало тепло через задницу.

- Куда шёл ночью? – спросил мужик.

Саша не захотел рассказывать всю историю.

- Машина сломалась, бросил её. Телефон не ловит.
- А он в этих краях нигде не ловит. Вроде и от Москвы не так далеко, и город тут рядышком, а всё равно – жопа мира!

Саше очень не хотелось разговаривать. Ему только хотелось наконец оказаться на ярко освещённой улице своего города. Минут двадцать прошли в молчании.

- Я сам деревенский, в город по работе езжу, - прервал это молчание мужик.
«Пришло время охренительных историй…» - подумал Саша. – «Просто оставьте меня в покое».
- Вот, на свадьбу ездил, говорю им – мне за руль, не буду пить, с утра на работу в город. А они мне, мол, уважь молодых.

Саша морщился, но молчал. Спрятанный под легкой курточкой пистолет становился невыносимо холодным.

- А я говорю: «я молодым всё оплатил, моя работа всю семью кормит. Вот где уважение»
- Тормози! – вдруг крикнул Саша, увидев что-то на дороге. – Останови!

Мужик затормозил и встал на обочине. Саша посмотрел налево где-то позади себя. На обочине валялся упавший набок красный старый Икарус.

- Вот, ничего себе! – сказал тихонько мужик.

Саша, сам не зная почему, открыл дверь и вышел. Его тянуло посмотреть, и хоть он очень хотел домой, но эта красная умершая развалюха звала его к себе.

- Ты куда? – спросил мужик. – Там нет никого, скорая всех забрала уж.
- Я хочу посмотреть, - ответил Саша, не оборачиваясь. Он перешёл дорогу и подошёл ближе. Туман вокруг становился ещё гуще.
- Лучше не смотри… - почему-то тихо сказал мужик, но Саша его уже не услышал.

Да. Это он. «А240СН».

Саша заглянул внутрь через большое заднее стекло – и там действительно никого не было. Когда же Саша обернулся назад – ни машины, ни мужика тоже не было. Саша стал кричать, но не было слышно никаких звуков уезжающей машины.

Саша бежал сквозь туман вслед, бежал, сколько было сил, а когда он выдохся, впереди показалась остановка. Красная, обшарпанная остановка. И этот проклятый дорожный знак. «КУЧАНОВО». Саша побежал обратно в туман, но, не успев пробежать и ста метров, он снова увидел перед собой остановку. «КУЧАНОВО». Саша побежал в другую сторону, туда, куда уехал автобус. «КУЧАНОВО».

Саша засмеялся, и смех этот был той же природы, что и его улыбка, когда он взял в руки пистолет. Мысли летали ураганом в голове, какие-то обрывки чьих-то сказанных слов, кухня, ружьё, дом, топор, пистолет, автобус, кухня, ружьё, дом, топор, пистолет, автобус, Саша не замечал, что он уже идёт по деревне, подходя к первому дому.

На лавке, но уже не во дворе, а на улице у забора, сидел Тимоха.
Увидев Сашу, он заулыбался.

- Нашёл участкового? – спросил он.

Саша тоже улыбался, и улыбался злобно.

- Сань, ты чего?
- Что это за место? – так же, с улыбкой, спросил Саша.
- Ну как… Кучаново, - недоумевая, ответил Тимоха.
- Нееет, ты не понял. Что «это» за место?

Тимоха совсем перестал улыбаться.

Саша достал пистолет и наставил его на Тимоху.

- Эй, Сань, ты чего?
- Я тебе не Саня… - сквозь зубы ответил Саша. – Предохранитель… Дурить меня решили, суки.

Большим пальцем правой руки он снял предохранитель. Тимоха стал медленно, ёрзая, ползти задом по скамейке.

- Что за место, а?
- Саш, успокойся, - промямлил Тимоха и сам не заметил, как лавка кончилась, и он упал на землю на свой зад.

- Что? Это? За место? – заорал в истерике Саша, - Курок!

Саша взвёл курок на боевой взвод. Стрелять теперь будет легче.
Сзади затормозила машина, освещая спину Саши яркими фарами и ослепляя сидящего на земле Тимоху.

- О, городской, куда убежал? Я вон машину привёз, как обещал, - услышал Саша и узнал голос участкового.
- Зря ты пистолет взял, - тихо сказал Тимоха. – Отсюда ничего забирать нельзя…

Саша опустил пистолет и обернулся.

Перед ним стоял ментовской уазик, из которого вышли жирный капитан и, видимо, старлей Вовка.

Увидев пистолет в руке Саши, Вовка быстро достал свой.

- А ну, брось! – заорал Вовка. – Бросай, на колени!

Саша заулыбался.

- Бросай!
- Мы ведь никуда не поедем, да?
- Бросай! – снова заорал Вовка, но Саша не просто не бросил пистолет, он попытался выстрелить.

Говорят, что в последний момент ты видишь картинки всей своей жизни скопом. Саша никаких картинок не видел. Он видел только маму.

Вовка выстрелил. Саша выстрелить тоже успел: при взведённом курке нажать на крючок было нетрудно. К сожалению, он попал в стекло открытой водительской двери, промахнулся, а вот Вовка – нет.

Молча, не проронив ни единого звука, Саша падал назад, роняя пистолет.
«Больно» - вот всё, что он сказал в своих мыслях. Но он говорил это не самому себе, а маме, которая вот, стояла совсем рядом. Последние секунды он видел её бледное, измученное болезнью лицо. Когда затылок Саши коснулся земли – он был уже мёртв. Прямое попадание девятимиллиметрового в сердце. Никаких шансов.

Саша, захлёбываясь кровью, очнулся в упавшем на бок автобусе. Повсюду кровь и битое стекло. Послышалась сирена скорой, которая всё затихала, и Саша снова провалился в темноту, в забвение, из которого все пришли и куда все мы уйдём.

Во второй раз Саша очнулся уже в больнице. Он лежал в просторной светлой палате, в городе. Солнечный свет слепил глаза, но это было то самое чувство, которое так хотел ощутить Саша, когда сломя голову бежал по трассе ночью, через туман.

В палату вошли двое в штатском.

- Александр, меня зовут Валентин, я следователь.

Коротко, ясно. Только непонятно – при чём тут он.

- Вы попали в аварию, помните?

Саша кивнул.

- Страшное дело… - сказал следователь и присел на стульчик у койки. Второй же просто молча стоял у дверей.
- Трое погибли, в реанимации ещё человек десять. Вам, можно считать, повезло. Но повезло не поэтому, - следователь показывал на своё сердце. – Ещё чуть-чуть, и…

Саша сглатывал слюну – говорить было крайне тяжело.

- А какой вопрос? – только выдавил он.
- А вопрос такой – откуда у вас чуть выше сердца взялась пуля калибром девять миллиметров?

Все надежды на то, что Кучаново – не более чем предсмертная галлюцинация Саши, плюющегося кровью в разбитом автобусе, следующем в Кочаново, рухнули.

- Вы же понимаете, если огнестрел, врачи нам обязаны сообщить. Потому я и тут. Ну, так кто стрелял?
- Не знаю, - ответил Саша.
- Не знаете или не помните?
- Не помню.
- Стреляли, когда вы ехали в автобусе, или…

Саша снова утонул в это неприятном чувстве, когда мурашки заставляют шевелиться уши.

- …или после?

Следователь как будто и так знал ответ. А Саша и не пытался сопротивляться.

- После, - ответил он.
- Старлей стрелял?

Саша кивнул. Следователь цокнул языком, встал и пошёл к двери.

- Знаешь, сколько весит пуля для пистолета Макарова? Шесть грамм. А точнее, шесть целых пятнадцать сотых.

Второй вышел за дверь.

- Тебе же сказали – ничего оттуда не брать. А ты взял с собой шесть грамм свинца. Бывай, Саня.

Сашу снова захлестнул этот ужас, когда следак вышел.

Неизвестно откуда взялись силы, и Саша выдернул из себя капельницу, с трудом встал и выглянул в окно. Два следака садились в уазик. В уазик с разбитым стеклом. Следак посмотрел в окно, на Сашу, и Саша тут же побежал к двери, а когда открыл её, то вылетел не в коридор больницы, а в сени деревенского дома. Саша обернулся – но и палаты уже не было.

Вместо неё была кухня. И табуретка. Мужик, спиной к нему, задёргивал жёлтые, с цветочками, шторки на верёвочке и, не замечая Саши, сел на табуретку и взял в руки ружьё.

В этот момент Саша ничего не почувствовал. Он вообще уже ничего не чувствовал. Всё, что оставалось от его души, было выжжено.

Саша открыл дверь во двор и вышел на улицу, к дороге у забора.
На лавке сидел Тимоха, сидел молча и не поздоровался. Саша просто сел рядом. Тимоха молча протянул сигарету, и Саша сунул её в рот, а потом поджёг зажигалкой, и так же молча отдал зажигалку обратно.

Саша глубоко затянулся. Самая вкусная сигарета в его жизни…

Паника – вот главный враг мыслей. Когда ты в панике – голова думать совсем отказывается. Но Саша сейчас спокоен, как никогда. Всё это дерьмо – начальник, планы и графики – унеслось в прошлое и осталось где-то позади. Нелогичные кусочки паззла, которые не удавалось до этого связать, вставали на свои места. Здесь просто нет времени. Или оно есть, но какое-то неправильное. И если раньше время можно было представить, как, скажем, напитки, то тогда понедельник был бы стаканом воды, вторник – стаканом молока, а воскресенье – стопкой водки. Но здесь ты пьёшь из стакана воду, а чувствуешь молоко, и потом вдруг водку, и вино, и снова молоко.

Вот почему Саша, увидев, как мужик прострелил себе голову на кухне, нашёл его живым и здоровым в отделении. Сначала вода, потом молоко, потом снова вода. Пока Саша бежал к участковому – он бежал в прошлое.

Вот почему, не найдя мать за окном, он вернулся и увидел стухший бутерброд. Сначала вино, потом молоко.

Стало быть, отец Тимохи вовсе не маразматик и не шизофреник. Тимоха и правда умер лет пять назад, просто его отец может видеть и слышать что-то из этого крохотного и сумасшедшего мирка.

Стало быть, тот мужик на попутке никуда бы его не привёз.

Стало быть, когда автобус перевернулся и вплоть до того момента, как Сашу забрала скорая, он всё это время валялся в своей крови и осколках, а очнулся с пулей в груди. Стало быть, автобус действительно ехал в Кочаново, а после аварии Саша ехал в другом автобусе, в другую деревню. И стало быть, в больнице он умер.

На кухне в доме прогремел выстрел, но Тимоха даже не моргнул, а Саша только немного вздрогнул, но тоже не обернулся.

- Привыкнешь, - только тихо сказал Тимоха, так и не посмотрев на Сашу.
Туман снова сгущался.

- А что, если с собой ничего не забирать? – спросил Саша тихо, смотря на дорогу. – С верёвкой, или в воде… Ты понял.
- В первый раз может быть. А потом бесполезно, - ответил Тимоха, смотря туда же. – Я пробовал. Помнишь дом тот, с сеном?

Саша внимательно посмотрел на Тимоху.

- Помнишь, в окне? Так вот, это я был.

Тимоха потушил сигарету, встал и ушёл дальше по улице. Саша продолжал курить и смотрел ему вслед.

Самая вкусная сигарета. В проклятом захолустье, во тьме. И если мать здесь, её надо найти.