Зона комфорта

О, вы не бродите с краю, а смело летите вниз головой.

Ф.М. Достоевский


В этот день к Вадиму слетелись все его демоны. Парень в который уже раз убедился, что его очередная его попытка собрать новую жизнь из обломков старой потерпела фиаско. Гвоздик, на который так удобно был привешен его прежний мирок, вылетел из стены, и сейчас Вадим беспомощно сидел среди развалин. Пытка была жестокой и изощрённой, душевные терзания дополнялись муками изголодавшегося тела. Любовь не желала отпустить его, и Вадиму оставалось лишь выслушивать тирады непрошеных гостей о том, как он несчастен, брошен и одинок, и предаваться воспоминаниям.
...В тот день друзья пригласили его на небольшие посиделки в кафе в центре города. Пунктуальный Вадим прибыл аккурат к назначенному времени. Все, вроде, уже были в сборе и рассаживались, но организатор мероприятия без конца рассуждал о некой Веронике, которая опаздывала, что вообще-то за ней редко водится, так что веселье никак не начиналось.
"Интересно, что ещё за Вероника?" - подумал Вадим, ущипнув кисточку винограда. Звякнул колокольчик, висевший у входной двери, официантка поприветствовала очередного посетителя.
- О, вот и наша опаздунья! - радостно сказал организатор. - Привет, рыжик!
К их столику и вправду красивой походкой приближалась высокая рыжеволосая девушка. Виновато улыбнувшись, она поприветствовала их всех.
- Извините за опоздание, - продолжила она, - на работе задержали. Даже переодеться не успела.
Вадим почти не слышал этих слов. Черты лица Вероники в этот момент врезались в его мозг, как печать в мягкий воск. Большие синие глаза и червонного золота вьющиеся волосы отбрасывали тёплый свет на её узкое фиолетовое пальто и, как показалось Вадиму, на всю их компанию. Словно кто-то зажёг уютную лампу-торшер. "Золото и аметист". Он вдруг порывисто вскочил с места.
- Меня зовут Вадим. Вы позволите?
- Вероника, - с озорной улыбкой представилась новая знакомая и протянула Вадиму фиолетовую шерсть. Он мысленно поблагодарил небо за то, что единственный свободный стул, за пару минут до этого общим решением отведённый для опаздывавшей Вероники, стоял рядом с его местом. Вадим пристроил на вешалке доверенную ему верхнюю одежду; его позабавил бант на спинке пальто. "Девушка с бабочкой на спине...", - образ сложился сам собой. "Боже, как романтично", - с лёгкой иронией думал Вадим, шагая обратно к столу. "Кажется, я пропал".
Деловой, даже чопорный стиль Вероники - чёрное платье, чёрный пиджак, чёрные колготки - бросался в глаза на фоне праздничных нарядов остальных девушек в их компании. Впрочем, в таком, казалось бы, неуместно строгом образе, выделявшем её на общем фоне, она даже больше понравилась Вадиму. "Чёрный лебедь" - всё новые метафоры, одна за другой, сами собой формировались в его голове. Он опустился на своё место, погрузившись в приправленную запахом духов атмосферу очарования, окружавшую новую знакомую. Довольно быстро завязался разговор, и Вадим как бы между делом рассказал соседке поэтичную легенду, связанную с её именем.
- Какие познания, - улыбаясь, проговорила немного смущённая Вероника.
Она бойко пила белое вино, быстро расслабилась, повесив пиджак на спинку стула и оставшись в платье, выгодно облегавшем её превосходную фигуру. Закинув одну стройную ногу на другую, Вероника, глядя Вадиму в глаза, благосклонно слушала его истории, а её руки периодически то поправляли волосы, то совершали, одна за другой, экскурсии в область колен. Он уже не видел никого кроме неё, так что друзья добродушно посмеивались между собой, украдкой показывая друг другу на явно шедшего ко дну парня.
("Говорят, тонущий человек испытывает чувство глубочайшего умиротворения", - подумал нынешний Вадим).
Они обменялись телефонами. Вечер подходил к концу, Вероника вызывала такси. Вадим подал ей пальто, проводил до подъехавшей машины.
- Мы ещё увидимся? - выразительно спросил он уже садившуюся в такси девушку, коснувшись её плеча. Лицо Вероники осветила лукавая улыбка.
- Созвонимся - спишемся. Пока-пока!
- По-ка..,- медленно проговорил он в ответ, улыбаясь и не чувствуя земли под ногами.
Машина тронулась, а Вадим отправился домой, уверенный в том, что только что встретил Женщину своей мечты - как тысячи и тысячи других мужчин, оказывавшихся когда-либо в подобной ситуации. Он решил пойти пешком, чтобы немного остыть и переварить впечатления сегодняшнего вечера, а по пути по привычке вёл нескончаемый диалог сам с собой.
- ... Вся эта романтика может быстро закончиться, обольщаться не стоит. Она, вроде, не замужем, кольца я не заметил (кстати, надо бы навести справки), но элементарно может любить другого. Не думаю, чтобы у неё были проблемы с поклонниками.
-Но какая девушка, какая девушка...красота, ум, очарование... а ножки какие!
-Нет, нет, здесь игра стоит свеч.
- Но я могу банально ей не понравиться, или мы оба, повстречавшись, вскоре поймём, что не подходим друг другу.
Вадим, впрочем, отлично понимал, что это благоразумие было иллюзорным. Вероника не желал покидать его мысли. Одна из фотографий, сделанных в ходе судьбоносного вечера, немедленно оказалась на рабочем столе домашнего компьютера Вадима, что позволило влюблённому ежедневно созерцать своё новое обворожительное божество.
Как бы то ни было, события пока развивались благоприятно. Опросив друзей и знакомых, Вадим убедился в том, что Вероника не замужем и, скорее всего, вообще не имеет сейчас "серьёзных отношений".
- Впрочем, кто знает, она себе на уме, - сказал ему один из общих знакомых. - В любом случае, не теряйся! Вы оба на своей волне, так что, думаю, найдёте общий язык.
В ближайшую пятницу Вадим набрал номер Вероники-та сразу узнала звонившего (что необыкновенно ему польстило) и не отказалась от встречи. Так был дан старт роману, приведшему в итоге ко всем событиям сегодняшнего вечера.
Окрылённый Вадим взмывал в небеса не хуже Икара. Он проводил всё больше времени с Вероникой - любовь пьянила, застилала разум, связывала его по рукам и ногам. Хотя поводов для жалоб не возникало - Вероника была красива, весела, романтична, искренна. Вадим быстро понял, что его возлюбленная так же, как и он, любила всё прекрасное и возвышенное - поэзию, музыку, книги; её интересы выходили за пределы нашей повседневной жизни, отчего девушка порой казалась загадочной и даже странноватой. Сердце его запело от умиления и восторга.
Однажды Вадим пригласил Веронику прогуляться вечерком, благо было не холодно, ив один прекрасный момент, опустившись на колени, признался в обуревавших его чувствах. Тот зимний день, казалось, навсегда врезался в его память: фонари, освещавшие заснеженный парк, по которому они, как заправская пара, медленно шагали под ручку, милая девушка, которая была так хороша в своей ослепительно-белой шубке, лёгкие пушистые снежинки, не спеша опускавшиеся на рыжие волосы. Вероника, явно застигнутая врасплох (лишь на секунду!), улыбнулась немного растерянной улыбкой, но уже через мгновение грациозно присела рядом с переживавшим момент истины поклонником, поцеловала его и прошептала ему на ухо своё "да". Вадим едва не лишился чувств - уткнувшись лицом в белоснежный мех, он про себя поклялся каждый год дарить любимой в этот день цветы. Меньше, чем годами, он их союз уже не мерил. Они синхронно поднялись, посмотрели друг на друга, расхохотались, Вадим обнял Веронику за талию и уже не убирал руку всю дорогу до дома, в котором жила его возлюбленная. Путь этот был необыкновенно долгим, потому что через каждые два - три шага они останавливались, чтобы поцеловаться. Не избалованный вниманием женского пола, Вадим был необыкновенно горд собой.
Вадим (как и Вероника) жил один в небольшой однокомнатной квартирке, которую ему после выпускного купили родители. Именно в этой квартире они с Вероникой впервые были близки. Вадим сначала крепко нервничал, его мучили сложные, противоречивые эмоции: с одной стороны он мечтал об этом моменте, с другой - опасался его. Он, придавая огромное значение эстетической стороне жизни, не переносил грязи, вульгарности, пошлости, и безумно боялся, что в их любовь может примешаться что-то подобное. Не желая показаться нерешительным, он в то же время опасался спугнуть Веронику чрезмерным напором. Все эти мысли в тысячный раз крутились в голове Вадима, пока он орудовал ключом в замочной скважине. "Будь что будет, а она сегодня моя", - подбодрил себя парень, открыв дверь и посторонившись, чтобы пропустить Веронику.
Страхам его не суждено было сбыться. Нежность, деликатная настойчивость и крупица юмора сделали своё дело. Он проснулся под утро и, посмотрев на девушку, мирно посапывавшую рядом, её одежду, висевшую на кресле или лежавшую на полу, подумал, что его состояние, пожалуй, можно охарактеризовать тем самым загадочным, вместительно-полым словом "счастье", смысл которого до сегодняшнего дня был скрыт от Вадима. Он бережно погладил мягкие рыжие волосы любимой, разбросанные на подушке, повернулся на бок и снова мирно заснул.
Он проснулся от солнечного света и от того, что Вероника, проснувшись, ходила по квартире, шумела, хлопотала о чём-то. Вскоре она сама вошла в комнату и скомандовала:
- Вставай, лежебока, сколько можно валяться.
На ней была по-хозяйски извлечённая из шкафа рубашка Вадима. Это здорово его позабавила.
- Ну а что? - с притворно-обиженными интонациями проговорила Вероника. - В твоей холостяцкой берлоге нет ничего женского. От слова "совсем". Хоть бы мамин старый халатик висел. Или, по-твоему, я должна ходить перед тобой голой?
- А после вчерашнего вечера тебя это смущает?
- А что было вчера вечером? - Вероника скроила недоумевающую гримаску. - Ах, да, да, да...
Она задумчиво помолчала с полминуты, после чего широко улыбнулась и поцеловала начинавшего уже недоумевать Вадима.
- Шучу. Это было чудесно. Надо будет повторить. Вставай, Вадик, право слово, кушать будем.
- Учти, я запомнил насчёт "повторить".
Ликуя, он отправился в ванную.
- ...На самом деле, - рассуждала Вероника, ковыряя ножом в маслёнке, - для квартиры, в которой живёт холостой парень, у тебя тут образцовый порядок. Я начинаю опасаться, что ты тот ещё зануда, просто хорошо маскируешься. Впрочем, я сама такая.
Вадим сам вымыл посуду, а Вероника за это время проинспектировала его комнату. Мурлыкая под нос, иногда чему-то улыбаясь, она изучала книги, безделушки и изображения, которые он привозил из поездок или получал в подарок от родных и приятелей. Подошла к компьютерному столу, просмотрела музыкальные диски, хранившееся ещё с тех времён, когда люди не знали ничего ни о флешках, ни об айфонах, ни об облачных технологиях.
- Ты удивляешь меня всё сильнее. Никогда бы не подумала, что человек, вроде тебя, слушает black/death. Нет, я и вправду начинаю тебя бояться. Ну что, пойдём сегодня гулять? - с лёгкостью перешла она на другую тему, посмотрев в окно.
Это был солнечный, чуть морозный, абсолютно безветренный выходной.
- Конечно, - отозвался Вадим.
- Вот и славно, - Вероника принялась деловито одеваться. - Только сперва до меня добежим, я поднимусь, шмотки сменю, не в офисном же мне ходить. Извини, сегодня тебя к себе не приглашаю - генеральная уборка намечена на завтра. А на следующей неделе милости просим. Фотик возьми, Вадик, хорошо?
В коридоре, уже одетая в шубку, Вероника бросила весёлый взгляд на Вадима.
- Чего это ты так на меня смотришь?
- Любуюсь я тобой. Снегурочка моя, - Вадим нежно обнял подружку.
- Да, я такая. Вероника хорошая?
- Замечательная! - с чувством отозвался влюблённый.
...Вадим мерял шагами двор, ставший за эти месяцы знакомым, как собственная комната. Наконец, Вероника спустилась, одетая теплее и практичней. Они провели почти весь день на улице, фотографировались, дурачились, соревнуясь в остроумии по поводу заполонившей их город в последние годы аляповатой мини-скульптуры. Нахохотавшись и нагулявшись, под вечер они снова ввалились в Вадимову квартиру. Вероника сготовила нехитрый ужин, вскоре после которого всё и вправду повторилось.
Вадим не был гедонистом. Он воспринимал мир не как источник наслаждений, а скорее как объект для приложения труда и мысли. "Гностический" аспект любви - процесс узнавания другого человека - увлекал его не меньше чувственного. Он изо всех сил старался понять, разгадать свою возлюбленную, понять, чем она живёт, чем интересуется, как смотрит на мир. Вадиму казалось, что это у него получается. Ему нравился весёлый нрав Вероники, её спокойный, уравновешенный темперамент, её безупречный вкус и врождённый аристократизм. Вадим быстро убедился в том, что эта мечтательная, утончённая, влюблённая в красоту натура обладала стальным внутренним стержнем. Вероника была из тех, кого можно сломать, но не согнуть. Когда дело доходило до принципиально важных для неё вопросов, эта, обычно такая покладистая девушка разом становилась жёсткой и непоколебимой. Новая подруга всё сильнее напоминала Вадиму озеро - мирное, гладкое, как зеркало, и бездонно-глубокое.
Веронике было комфортно в обществе, она любила иногда выбраться в кафе, кино, театр, но всё-таки лучше всего она чувствовала себя дома. Круг её знакомств не был широк. Она явно предпочитала выбрать двух - трёх человек, к которым привязывалась крепко и надолго, если не навсегда.
Их жизненный путь был во многом сходен. Родители Вероники тоже жили не в этом городе. Девушка закончила тот же ВУЗ, что и Вадим, но на два года позже. Работала она в Учреждении, в паре кварталов от своего дома. В одежде предпочитала прохладные - синий, чёрный, белый - цвета, обожала платья и юбки. Вадим отметил, что с момента знакомства он почти ни разу не видел её в брюках или джинсах.
Вероника, казалось, двигалась ему навстречу в этом процессе взаимного познания. Девушка тихонько, на мягких кошачьих лапах кружила вокруг Вадима, прощупывала, узнавала. Среди казалось бы пустяшного разговора она начинала задавать Вадиму прямые вопросы о его жизни, увлечениях, миропонимании. Это длилось полчаса - от силы срок минут, после чего Вероника плавно меняла тему. Они сближались, привыкая друг к другу, и Вадим воспринимал их телесную близость как иносказание близости душевной.
Вадим побывал дома у Вероники. Он возликовал душой, увидев лежавший на столе том "Мастера и Маргариты" со всунутой в него закладкой, - ещё со школьного времени человечество делилось для него на людей, любивших закатный роман Булгакова и на всех остальных. Узнав, что человек относится ко "всем остальным", Вадим разом терял к нему добрую половину интереса и симпатии. Тема для разговоров на этот вечер была найдена.
Это был золотой век. Весёлый сумбур первых недель и месяцев с Вероникой сменялся для Вадима ровным, надёжным, прочным чувством, от которого, казалось, исходил неяркий стальной свет. Друзья уже воспринимали их как сложившуюся пару. Он заботился о Веронике, чинил всякую бытовую мелочь у неё дома, провожал её, встречал, спрашивал, сыта ли она, тепло ли одета. Вероника честно осваивала мудрёное для неё искусство кулинарии. Получалось по-всякому, но Вадим не роптал.
Зима заканчивалась, приближалась весна, а за ней лето. Втайне от любимой Вадим обходил туристические фирмы, подбирая путёвку для них двоих. "Съездим, расслабимся, накупаемся, а там до конца года я обязательно сделаю ей предложение". Улыбаясь своим мыслям, он представлял Веронику то в лёгком, непременно синем - она же любит синее - платье, то в купальнике, её рыжие кудри на ветру или мокрые от морской воды; то, вернувшись в этот апрель, в том самом фиолетовом пальто. Вадим уже подумывал о том, что если продать их однушки, можно купить неплохую квартиру в самом центре города.
Сегодняшний Вадим не нашёл ничего лучшего, чем вспомнить банально-справедливую максиму о том, что лучший способ насмешить богов - это рассказ о своих планах. Всё рухнуло за один день, который впечатался в память не хуже дня их знакомства.
В то утро Вероника долго вертелась у зеркала, колдуя над своими роскошными волосами. Вадим, налюбовавшись этим священнодействием, проводил, как обычно, любимую до работы, они поцеловались и договорились на обеденном перерыве сходить в недорогую, но вполне приличную столовую рядом с Учреждением. Вероника, постукивая каблуками, взбежала по лестнице, поздоровалась с коллегами и исчезла за дверью. Вадим, глядя вслед подруге, подумал, что долгожданная весна, наконец, пришла, а значит, до реализации всего задуманного и спланированного рукой подать.
Вадим, улыбаясь, остановился около Учреждения за пять минут до обеда. Цокала и булькала весенняя капель. Он поднял глаза на окно первого этажа. Это движение глаз запустило катастрофу, последствия которой не были преодолены нашим героем до сих пор.
В окне он увидел Веронику, на ней было то самое (о, сколько "того самого" появилось в его жизни за прошедшие месяцы) чёрное платье. Впрочем, земля стала уходить из-под ног Вадима вовсе не из-за этого. Рядом с ней был парень, видимо, кто-то из коллег, - он нежно обнимал Веронику за талию. Вадим потом, сколько ни старался, не мог вспомнить его лица -память отторгла эту информацию, как избыточную и вредную, ему было достаточно того, что это не он.Увидев Вадима, они дружно расхохотались, и парень несколько раз всласть поцеловал улыбавшуюся Веронику (удар обухом по голове), после чего, глядя прямо на незадачливого соперника, проговорил что-то. Оглушённому Вадиму показалось, что он смог прочитать по губам - получилось что-то вроде "всё, опоздал". Мир вокруг и он сам распадались на составляющие элементы, как на картинах кубистов, время побежало каким-то нелепым прерывистым аллюром, сознание воспринимало окружающую действительность, как разбитый на кадры фильм. Пара тем временем развернулась и ушла вглубь располагавшегося за стеклом помещения, причём мужская рука не покидала талии Вероники. Образ белевшей на чёрной ткани платья конечности до сих пор преследовал Вадима.
Он вынырнул из заполнившего его сознание тумана, чтобы увидеть Веронику, вышедшую из Учреждения. Небрежно накинув длинное пальто на плечи (ещё вчера вечером он воевал в прихожей своей квартиры с этим досадным бежевым кашемиром, скрывавшим от него любимую), она неторопливой походкой приблизилась к Вадиму.
- ВЕРОНИКА, ЧТО ЭТО БЫЛО? - только и смог спросить он.
Её лицо даже не дрогнуло. Фирменное спокойствие и безмятежность, за которые он так любил эту девушку.
- Вадим, ты не вправе меня в чём-либо обвинять, - ровным голосом сказала Вероника. - Мы свободные люди.
-???!!!
- Послушай, я вправду благодарна тебе за всё, что произошло между нами. Это было здорово, честно-честно. Мы славно провели вдвоём эти осень и зиму. Но, пойми, - она слегка расширила глаза, - многое меняется, и я полюбила другого человека. Хорошего человека. Всё думала, как бы тебе сказать. Я даже рада, что само всё разрешилось. Я понимаю, что говорю банальности, но в этом мире столько банального. В общем - на дворе весна, ты - человек достойный, так что не думаю, что ты надолго останешься в одиночестве. Пока, давай, не хандри, весь мир перед тобой, - она коснулась его руки и двинулась к дверям учреждения.
Оцепеневший Вадим, как забитый гвоздь, постоял на месте, после чего резко развернулся и вдруг услышал её голос:
- Вадик!
Он оглянулся - Вероника, наполовину высунувшись из-за дверей, весело проговорила:
- Вадик, у тебя остались кой-какие мои вещи. Созвонимся, я зайду, заберу, хорошо?
Он механически кивнул, не поняв ни слова из услышанного.
- Пока-пока.
В полубеспамятстве он добрался до работы и, сославшись на "обстоятельства", отпросился домой, благо был ненапряжённый день. Остаток суток он провёл, шатаясь по городу и вполголоса разговаривая с самим собой. Периодически он забегал в какие-то заведения, что-то съедал, что-то выпивал (больше выпивал, чем съедал) и, посидев пару минут, снова выкатывался топтать покрытый талой водой или слипшимся, раскисающим снегом асфальт. Внутренний диалог становился всё сложнее, разветвлённее и сумбурнее.
- ...Не может быть, не может быть, ерунда какая-то...это не объяснение, "многое меняется"...нет, она не такая, наверно, она просто испытывает меня. Это игра, конечно, игра. Наверно, ей стало немного скучно со мной. Нам просто нужно нормально поговорить, и всё встанет на свои места.
- "Было здорово"...что значит "было"? Для кого-то, может быть, и "было", а для меня "есть".
- "Весь мир"? Мне не нужен мир, мне нужна она.
- Это получается, она уже давно врала мне???
Вадимто и дело набирал номер Вероники, но девушка не брала трубку или скидывала звонок. СМСки тоже оставались без ответа. Уже ночью он ввалился домой - усталый, пьяный, забрызганный грязью. Сбросив куртку, зашёл в комнату, разом ставшую такой чужой, пустой и мрачной. Вадим зажёг свет и, посмотрев на кресло, увидел сиротливо висевшую на нём какую-то одежду Вероники. Это окончательно добило его - рухнув на диван, он буквально завыл от горя и одиночества. Хрипло взлаивая, Вадим изо всей силы бил кулаком в стену, ссадив в итоге костяшки. Забыться беспокойным сном он смог только под утро.
Потянулись дни, похожие друг на друга, как близнецы. Каждый день он собирался встретить Веронику у Учреждения и каждый раз не мог заставить себя сделать это. Ему казалось, что если он ещё раз увидит чужую руку на такой родной и дорогой талии, то просто убьёт себя. Ну или хозяина руки. Пару раз ему удавалось дозвониться до Вероники. Первый раз, выслушав его путаные признания, упрёки и предложения увидеться и поговорить, она сказала всё тем же спокойным рассудительным голосом:
- Вадим, то, о чём ты говоришь, невозможно. Я взрослая девочка, ты большой мальчик, и мы способны понять простейшие вещи. Нет, это как раз очень серьёзно. Нет, нам незачем встречаться, зачем десять раз говорить об одном и том же. Пока, будь счастлив.
Второй разговор был ещё короче.
- Не веди себя, как ребёнок. Я всё тебе уже сказала. Погоди, не клади трубку. Завтра я зайду за вещами, часов 7, хорошо? Вот и славно. Договорились. Счастливо тебе.
В этот, последний в его жизни визит Вероники на Вадима напало какое-то оцепенение. Он молча впустил её в квартиру, молча смотрел, как бывшая подруга загружает в сумку одежду и какую-то дамскую мелочёвку, потом натягивает сапоги, снимает с вешалки пальто... до боли знакомый женский ритуал. Лишь когда она открыла дверь и попрощалась, Вадим, опомнившись, провёл рукой по её волосам, спине - Вероника даже не оглянулась. "Вероника, подожди, давай поговорим", - сказал он уже в пустоту. Щёлкнул замок, загудел лифт, Вадим рванул на балкон. Посмотрев, как Вероника села в машину, явно не похожую на такси и скорее всего принадлежавшую новому ухажёру, он вернулся в комнату, сел за компьютер и, повернув регулятор громкости до упора, включил Behemoth. Рождённые в далёкой Познани дьявольские литании сотрясали его квартиру, пока в дверь не застучали негодующие соседи. Слетевший с катушек безутешный влюблённый, рассвирепев, через дверь в голос послал их в совершенно невозможном направлении, переорав даже вокалиста; дело не закончилось вызовом полиции только потому, что ему меньше, чем через минуту Вадиму стало стыдно. Он выключил музыку, умылся холодной водой и отправился извиняться. Он проделал это в столь изысканных выражениях и имел при этом такой убитый вид, что те (молодая семейная пара) махнули рукой. Инцидент был исчерпан.
Это умение вовремя спохватываться спасло его и от позорного изгнания с работы. Вадим, на которого уже косо поглядывало начальство,снова впрягся в свой воз и молча, угрюмо потянул его. Время не лечило, но болезнь из острой формы переходила в хроническую. Набрав однажды засевший навечно в голове номер, он обнаружил, что Вероника сменила сим-карту. Не отвечала она и на электронные письма и сообщения в соцсетях. Вадим звонил ей на рабочий телефон - трубку всякий раз поднимали чужие люди, неизменно сообщавшие, что Вероника вышла. Однажды он отправился было караулить возлюбленную у её подъезда, но через полчаса его буквально затопило ощущение какого-то идиотизма всей этой ситуации. Он вспомнил равнодушно-вежливый голос Вероники, её невозмутимое, безразличное лицо. Да, это всё та же Вероника - спокойствие, безмятежность и стальной сердечник внутри - всё та же, но уже не его Вероника. Посмотрев вдаль невидящим взглядом, он пнул какой-то камушек и отправился домой.
Время текло, медленно, но верно. Вадим то и дело ловил себя на том, что, шагая по улице, он вертит головой, выискивая Веронику. Вечерами дома он предавался воспоминаниям, выдирая у памяти мельчайшие подробности о возлюбленной - что она сказала, во что была одета, как причёсана.И ждал, ждал, ждал звонка или сообщения. Он часами рассуждал об их разрыве, рассматривал его со всех сторон, анализировал, искал, в чём его вина. Иногда Вадиму казалось, что если бы он твёрдо знал, что сможет видеть Веронику хотя бы раз в полгода, то это было бы счастье.
"Или пусть бы даже она встречалась с этим мудаком, лишь я не видел всего этого, как он её лапает, как она ему улыбается. Я бы стерпел. Чего не видишь, того и не существует".
("Здоровая шведская семья, нуачо", - мысленно съехидничал Вадим сегодняшний).
Он сочинял отвратительнейшие стихи. Друзья при встрече говорили ему стандартные утешения - Вероника была права, мир был до ужаса банален. Он механически повторял: "да я уже почти забыл её, не волнуйтесь" - и начинал всё сначала.
Однажды, уже летом, Вадим вышел в магазин. Из стоявшей рядом с его подъездом машины полилась странная музыка, и глумливый голос запел:

Часы пробили полночь. Тыквой стала карета.

Разбился на части счастья хрупкий фиал.

Ты ушла, моя песенка спета.

Гости разъехались. Закончился бал.

Мы до дна осушили кубок разлуки.

Беспросветная тень пролегла между нами.

Поздно рвать волосы и заламывать руки.

Захлопнулась дверь между мирами.


Онанизм и нежный голос Джарбоэ -

Это все, что осталось на посошок.

Утратило смысл существование земное.

Только небо смеялось - ну, что влип, Золушок!?
Вадиму показалось, что над ним издевается какая-то злая насмешливая сила. Ему хотелось высадить лобовое стекло и фары ненавистной колымаги, а водителя запереть в багажнике. Вместо хлеба в этот день он купил коньяк, благо был выходной.
- Ну, в общем-то, вот и всё. История банальнейшая, мальчик встретил девочку, девочка мальчика задвинула, - сказал себе сегодняшний Вадим.
Обрывки новостей о Веронике, доходившие до него, лишали Вадима последнего, низменного утешения: узнать, что "бывшая" так же несчастна, как и он.
Так прошёл год.
Привычно-безысходный ход мыслей вдруг прервал голос - тот самый, который только что расписывал Вадиму весь ужас его положения. Вадим несколько минут вслушивался в его монолог, а потом вскочил и подошёл к окну. С него довольно! Он не собачонка, чтобы выплясывать на задних лапках или жалобно скулить. Как там говорят эти умники? "Встань с дивана?" Уже встал. "Выходи из зоны комфорта?" Что ж, он выйдет, только не жалуйтесь потом.
"Приди и возьму", - вспомнил он прочитанную книгу о Древнем Риме.
- Приду и возьму, будьте покойны. О, как комфортно было мне после того, как Вероника меня бросила!
Он быстро оделся и вышел на улицу.
Вадим, задумавшись, размашисто шагал, не смотря по сторонам. Минут через десять он резко остановился. Стоп. Куда он идёт? Освободившийся от вихря мыслей мозг привычно заработал, анализируя собираемую глазами информацию, и через пару секунд довольная улыбка растянула губы Вадима. Ноги сами направили его именно туда, куда нужно, - в глухие дворы в паре - тройке кварталов от дома. Места, знакомые с детства.
Вадим знал, что здесь часто ходили, чтобы срезать дорогу, студентки, которые учились в располагавшемся неподалёку университетском корпусе. Сейчас ещё не так поздно, наверняка кто-нибудь да попадётся. Ещё раз недобро усмехнувшись, Вадим, не теряя времени, решительно устремился в выстроенный ещё при Хрущёве урбанистический лабиринт.
Ему не пришлось долго слоняться, нетерпеливо озираясь, по опустевшим, еле освещённым дворам. Вечернюю тишину нарушил стук каблуков - и вправду, припозднившаяся студентка возвращалась домой. Девушка шла, погрузившись в свои мысли, на губах её блуждала лёгкая полуулыбка. Подувший ветерок шевелил, словно играя, длинные тёмные волосы и полы ярко-синего весеннего пальто. В свете одинокого фонаря лицо незнакомки показалось Вадиму необыкновенно прекрасным; она же, скорее всего, вообще не заметила стоявшего в тени парня.
Решение созрело моментально. Подождав, пока ничего не подозревавшая девушка пройдёт вперёд, он неторопливо, прогулочным шагом отправился следом, стараясь не привлечь к себе внимания и в то же время ни на секунду не упустить незнакомку из виду. Вадим почти не понимал, что он сейчас делает, мозг и тело работали, словно в автономном режиме, независимо от сознания. Впрочем, это только помогало ему, не давая наделать ошибок. Дворы, через которые они с незнакомкой шли, были абсолютно пусты - демоны, весь день терзавшие Вадима, теперь явно перешли на его сторону, помогали, точно вели за руку, расчищали дорогу.
Девушка всё так же беззаботно шагала, улыбаясь своим мыслям и не замечая слежки. "Теперь или никогда", - как молоточком, стучало в голове сверлила голову Вадима. Если он не сделает этого сейчас, он ещё до утра сойдёт с ума, буквально разорвётся на куски. Из фильмов, телепередач, книг, интернета Вадим знал, что иные мужчины перед насилием втираются в доверие к женщинам, играют с ними, как кошка с мышью, щекоча себе нервы. Он не собирался делать ничего подобного - даже попытаться заговорить с этой, надо признаться, привлекательной девушкой - ему не нужны были острые ощущения, ему просто было нужно её тело, здесь и сейчас. Хватит, - подумал Вадим, - сегодня он будет полагаться только на свою силу. Чем быстрее и проще, тем лучше!
("Ещё не поздно остановиться и уйти домой, и ничего не будет. Да, но что там делать? Маяться над тем, какая хреновая у него жизнь и как это несправедливо? Ну уж нет!").
Фиксируя взгляд то на развевавшихся волосах, то на модных коричневого цвета сапожках незнакомки, Вадим резко ускорил шаг - лежавшая ещё с осени прелая листва зашуршала под ногами. Одной рукой он плотно закрыл рот девушки, другой - обхватил её талию. Есть! Отлично! Не теряя времени, Вадим, стремясь быстрее и решительнее сломить сопротивление попавшейся девицы, грубо намотал её густые волосы себе на руку, после чего, не обращая внимания на вырывавшиеся крики, потащил оглушённую, насмерть перепуганную любительницу вечерних прогулок за стоявшие неподалёку гаражи. Овладевшая им ярость наполняла его тело каким-то диким первобытным восторгом. Что-то подобное, наверно, испытывает молодая злобная голоднющая псина, которой, наконец, удалось победить опостылевшую цепь. Ещё днём скромный, вежливый Вадим ни за что бы не поверил, что он способен на подобное.
("Я ЧУВСТВУЮ ЯРОСТЬ СИЛЫ, ДВИЖУЩЕЙ МНОЮ". Вот теперь точно обратной дороги нет").
Буквально швырнув девчонку на землю, Вадим с ходу оседлал "добычу" и занялся пуговицами пальто. Впрочем, девушка, немного отойдя от первого шока, явно не собиралась просто так сдаваться. Она начала кричать, и отбиваться, борясь так, как если бы вся её жизнь зависела от того, сможет ли он взять её или нет. Чувствуя моментально охватившее его бешенство, Вадим прорычал:
- Заткнись! Заткнись на хрен! - это были первые и последние слова, произнесённые им за весь вечер.
Он навалился на нечастную девицу всем телом, влепил ей пощёчину, зажал рот. Отпор, который пыталась дать эта с виду хрупкая и беззащитная студентка, только распалял Вадима - его пах уже буквально ломило от желания. Грубо ломая сопротивление незнакомки, Вадим задрал белоснежный свитер, ощупывая её живот, потом стащил юбку, рванул, разодрав чёрную гладкую нить, колготки, стянул трусики. Обострившийся слух подсказывал ему, что интонации жертвы изменились, в них звучали уже не гнев и возмущение, а мольба, отчаяние и страх - "прошу Вас, не надо". Она явно теряла силы. Вадим, убрав ладонь, бесцеремонно поцеловал девушку в губы, раздвинул ей ноги и резко вошёл в неё. Он жадно утолял распиравшее его желание, не обращая внимания на девицыны вскрики и стоны. Таких ощущений у него ещё не было. Краем сознания отметил, что та не девственна - что ж, тем лучше для неё!
... Пошатываясь, как пьянчуга, Вадим поднялся и, не обращая внимания на свернувшуюся калачиком на земле, рыдающую девушку, начал застёгиваться и отряхивать одежду. Напоследок он всё же вгляделся в лицо незнакомки, ни капельки, впрочем, не жалея её, - да, миленькая, ничего не скажешь. Ему крупно повезло сегодня. "Ты молодец, - Вадиму померещилось, что он слышит шёпот одного из внутренних демонов. - Такой прыти от тебя мы не ожидали". Петляя, как заяц, Вадим ринулся прочь.
Немного поблуждав по улицам, он вернулся в свою квартиру, переоделся в домашнее, умылся, поставил чайник. Дожидаясь, пока вскипит вода, Вадим ещё раз прокрутил в голове все события сегодняшнего вечера. Улыбаясь, он вспоминал, как визжала и плакала та девчонка, когда он сдирал с неё одежду. Никогда ещё он не получал такого радикального удовлетворения, причём не столько физического, сколько эмоционального, от близости с женщиной. Особенно радовало его, что она в тот момент ничего не могла сделать. Ещё разок прислушавшись к себе, Вадим вновь понял, что ему нисколько не жаль эту девицу. "Ничего, оклемается".
Напившись чаю, он, поддавшись какому-то безотчётному зову, подошёл к своему внушительных размеров книжному шкафу и достал томик стихов. Полистав страницы, нашёл нужное произведение и прочитал вслух финальное двустишие:

Счастлив, кто падает вниз головой:

Мир для него хоть на миг - а иной.

Вадим поставил книжку на место и снова задумался. Сегодняшнее приключение пришлось ему по душе. Всё и сразу, как и хотелось, и хозяином положения в этот момент был он, а не она. Своеобразная анестезия, оцепенившая его душу перед выходом из дома, продолжала действовать - Вадим не испытывал ни угрызений совести, ни сожалений, ни страха перед наказанием. Да никто и не заподозрит его, успешного молодого специалиста из хорошей семьи. Ему понравилось то, чем он занимался сегодня вечером, и он будет этим заниматься, пока не надоест... ну, или пока его не остановят. В конце концов, это тоже способ познания окружающего мира... и самопознания тоже. Час назад он узнал о себе много нового и интересного; система координат, в которой Вадим жил до сегодняшнего вечера, ушла в прошлое, сменившись другой - пугающей, непонятной, но такой захватывающе-интересной.Этот, казалось бы, навеки опустевший мир вдруг повернулся к нему другой гранью.
(Огонь потух, высоко в небе стояла полная Луна. Колени мои подгибались, я шатался, как "тростник, ветром колеблемый". Неужели землетрясение, подумал я, так как Луна стала вдруг раскачиваться подобно маятнику, пока мрак не поглотил ее. Тут только я понял, что ослеп и мой левый глаз - далекие леса и горы куда-то пропали, меня окружала кромешная безмолвная тьма... и я увидел странный мир: в воздухе кружились синие, неведомой породы птицы с бородатыми человеческими лицами, звезды на длинных паучьих лапках семенили по небу, куда-то шествовали каменные деревья, рыбы разговаривали между собой на языке глухонемых, жестикулируя неизвестно откуда взявшимися руками... Там было еще много чего диковинного, впервые в жизни сердце мое томительно сжалось...).
Вадим смотрел в окно и размышлял о множестве моментальных, секундных свиданий, произошедших в его жизни и не имевших никаких последствий - в автобусах, магазинах, коридорах учреждений, просто на улице, наконец. Сколько потерянных возможностей! Но теперь - теперь всё будет по-другому. Надо навёрстывать упущенное. А эмоции... они его не интересовали... Вероника уже накормила его эмоциями по самое не могу. Надо же - с момента, как увидел ту студентку, он первый раз (и так равнодушно!) подумал о, казалось бы, столь прочно поселившейся в его голове бывшей подруге, и эта мысль не обожгла его болью, как это случалось раньше. Он стал другим и по-иному смотрел на некоторые вещи. Прежние терзания казались теперь такими смешными и нелепыми.
Вадим вдруг звонко, от души рассмеялся. Эта девчонка угодила под изнасилование из-за Вероники, которую она, несомненно, даже и не знала. Удивительно устроен мир, воистину, колода тасуется очень причудливо.
Он подумал о давно приглянувшейся ему черноволосой девушке, работавшей кассиром в отделении банка неподалёку, в котором Вадим обычно совершал платежи. Рука сама нащупала лежавший на подоконнике счёт за газ, обнаруженный вчера в почтовом ящике. Вот и славно, завтра после работы он зайдёт заплатить и заодно разведает, вышла ли она на работу. Если да - его ждёт приятная вечерняя прогулка. "Всё в моих руках". - "Ты обязательно справишься", - казалось, шепнул тот самый голос, что поздравил его с первым опытом.