Всего лишь шутка

Сколько себя помню, я всегда любила пошутить. Говорят, люди вроде меня рождаются с ртутью вместо крови. Что ж, сравнение очень меткое. До этой зимы я умела находить смешное буквально во всем, даже в самых мрачных темах. Юмор такого рода, сами понимаете, отличается определенной специфичностью; его еще принято называть «черным». Не всем мои шуточки приходились по вкусу, иногда, признаюсь, случалось и получать по полной. Особенно если я изрекала что-то насчет чужих неурядиц или затруднительных ситуаций. Когда в жизни происходит нечто серьезное, шутить совсем не хочется. Но вообще-то я никого никогда не хотела обижать, была шумной, компанейской, беззаботной – даже чересчур беззаботной, как понимаю сейчас – девчонкой, все любили меня и охотно смеялись над моими остротами. Но это было до последней зимы. Теперь уже никто не веселится вместе со мной, да и сама я не помню, когда улыбалась в последний раз. Все дело в том, что моя последняя шутка зашла слишком далеко.
Если бы все можно было повернуть назад… После Нового года, когда перед сессией оставалось четыре дня каникул, мы с подругами собрались у меня на квартире. Собственно говоря, это была квартира родителей, но они – да, совсем как в кино – отчалили до Рождества к родне, и у нас была полная свобода действий. Звучит как замес молодежной комедии, но то, что последовало дальше, больше напоминало нечто из творчества Карпентера или там Крейвена. Девчонки приволокли спиртное, мы как следует подзаправились и развеселились. Впрочем, меня, как я уже говорила, никогда не требовалось долго заводить: я находила смех буквально у себя под ногами. Когда одна из нас предложила поприкалываться и вызвать какого-нибудь духа, я нашла это прекрасной комической затеей. Не забывайте, мы были уже порядком пьяны, и к тому же… Мое отношение ко всякому роду паранормальному с детства было скептическим. «Неопознанное» представало передо мной неисчерпаемым колодцем грубых и не очень шуток, потому что вера в мистическую чушь в первой четверти 21 века казалась непередаваемо забавной. Также сыграла свою роль семейная легенда. Согласно ей, моя прабабка по отцу была… какой-то не такой. Якобы видела она во сне мертвых, и они просили ее передать что-то своей семье. Люди верили прабабке безоговорочно, потому что каждое слово, полученное ею «с того света», попадало точно в цель. Сама она перебралась туда довольно рано: в 27 лет ни с того ни с сего повесилась на садовой груше, ее нашел сын, мой дед, тогда шестилетний мальчик. История та еще, однако я всегда считала ее просто семейной байкой и шутила, что, дескать, так допекло бедную бабу все ее семейство (дед и его сестры не отличались милым и кротким нравом даже в детстве), что пошла она да и влезла в петлю. Родители шипели на меня, дескать, кто ж над смертью-то смеется, но я ни на секунду не собиралась верить во всякую сверхъестественную белиберду. Да и прабабке все равно уже.
Ладно, хватит моей генеалогии. Сели мы за вызов духа. В Интернете прочитали инструкцию, да еще быстренько на коленке состряпали макет доски Уиджи из того, что под рукой было: настоящей-то доской, понятное дело, никто из нас не располагал. Посоветовались, кого приведем в мир живых. Одна предложила вызвать знаменитость – Монро, например, или Эми Уайнхауз. Идея была неплохая, но вскоре мы передумали: надо оно нам, с английским еще возиться? К тому же мы не сподобились начертить латиницу на нашей импровизированной доске. В конце концов, подруга сказала, что можем вызвать ее дядьку. Он, говорила она, помер аккурат полтора месяца назад, и, наверное, не прочь будет пообщаться. Повторюсь, мы были пьяны, да и не верили в успех затеи. Мы просто развлекались, щекотали нервы. Это была всего лишь шутка. Согласились на дядьку. Я провела все необходимые манипуляции и даже, кажется, разродилась несколькими замечаниями, заставившими всех снова зайтись смехом. Вместо указателя мы взяли бокал.
Как оказалось, наладить связь между миром живых и миром мертвых совсем нетрудно. Во всяком, случае, если верить тому, что мы нашли в Интернете. Достаточно было назвать имя умершего, затем произнести несколько фраз, показавшихся мне довольно нелепыми, и вуаля – вы на проводе. Когда бокал слабо двинулся, мы не обратили на это особого внимания. А когда он начал ползти к буквам, девчонки решили, что я просто их разыгрываю. Поэтому никакого страха мы не испытывали. По правде говоря, я не разыгрывала: бокал действительно сам указывал на буквы, но страшно мне не было, было интересно. Мы спрашивали какую-то ерунду (что в голову взбредало), бокал полз к буквам, складывая их в слова, а слова – в фразы. Помню, мы спрашивали его о погоде, каких-то бытовых мелочах и громко хохотали. Дух отвечал односложно. Нас это не впечатлило, и через полчаса я, проговорив что полагалось, завершила сеанс. А вскоре закончилась и наша маленькая вечеринка. Девчонки уходили по домам уверенные, что это был очередной мой прикол. Но я-то знала, что на сей раз никаких шуток не было и в помине. То, что двигало бокал, не имело к нам никакого отношения. Впрочем, голова была слишком затуманена алкоголем, чтобы как следует подумать над этим. Заперев дверь за подругами, я прошла в гостиную, прямо в одежде завалилась на диван и крепко уснула.
Ночью мне приснился кошмар. Какой-то мужик, немолодой, худой как щепка, манил меня рукой и приглашал поехать с ним в Аргентину. Он улыбался и подмигивал, но… лицо его было белым до синевы, все в каких-то пятнах, с характерно заострившимся носом. Мертвое лицо. Стало жутко. Я ответила мужику, что никуда с ним не поеду, ведь он покойник, а я – нет. Мужик, кем или чем бы он ни был, перестал улыбаться и посмотрел так… У меня душа в пятки ушла. А он вдруг замахнулся, как в мультиках, когда персонаж накидывает на кого-то лассо, я дернулась, уворачиваясь… И проснулась.
Странное это было пробуждение. Кроме головной боли, была такая раздирающая тоска внутри, будто накануне я получила известие о смерти кого-то близкого. И на коже, по всему телу, чувствовалось что-то отвратительное, липкое, как гигантская паутина. Наверное, увернуться от того, что накинул на меня мертвый мужик, все-таки не удалось. Я простояла минут сорок под душем, пытаясь смыть это ощущение, но ни мыло, ни гели не помогли. Мне подумалось, что ночью меня посещал дядька подруги, которого мы вызывали накануне. Стало не по себе.
После душа не полегчало. День прошел как в тумане, чувство тоски и тревоги не уменьшилось. Весь вечер я просидела в углу, замотавшись в одеяло, пока меня не сморил сон. А под ночь… Я только улеглась на диван, вытянулась поудобнее, как в комнату вошел человек. Без единого звука. Я подскочила, почти перестав дышать от ужаса. Это был, насколько я могла видеть, молодой парень; левая часть его лица багровела, я не сразу поняла, что причиной тому была кровь, струящаяся из раны на голове. Он остановился в метре от меня. И стоял неподвижно, глядя невероятно большими, умоляющими глазами. Его губы шевелились, но с них не слетало ни звука. И самое страшное – сквозь этого человека я могла отчетливо видеть стену и дверь.
Я едва не умерла на месте. Тело окостенело, сердце стучало как барабан. Парень по-прежнему стоял напротив меня. Смотрел и шевелил губами.
Я зажмурилась что было сил и с головой накрылась одеялом. До самого утра я не решалась ни вдохнуть полной грудью, ни пошевелиться, ни даже открыть глаза. Рассвело. Но ужасное видение не ушло, как в кино – в жизни, по всей видимости, это не работает. Я рывком сбросила одеяло и выбежала из комнаты. Парень последовал за мной. На расстоянии метра, бесшумный, прозрачный. Догонит, остановится, замрет. Догонит, остановится, замрет. Так он ходил за мной весь день.
Как я не поседела, не знаю. В голове все смешалось, я не представляла, что мне думать и что делать. Дух это, привидение или что – я понятия не имела. Только он ходил за мной, как тень. И все шептал, шептал, не сводя молящих глаз.
Пробовала звонить на горячую линию помощи – просто, чтобы выговориться и успокоиться. Но, представив, как я буду говорить с диспетчером, всякий раз бросала трубку. Что я им скажу? Что вызывала с подружками духа, видела кошмар и теперь за мной ходит незнакомый призрак? Я не сомневалась ни минуты, что отправной точкой стал сеанс вызова дяди. Каким-то образом это повлияло на происходящее сейчас. Но как я расскажу об этом кому бы то ни было? В специализированное медучреждение мне пока не хочется. Я чувствовала, что дело не в моей голове.
На третий день мне начало казаться, что я разбираю некоторые слова тени. С большим трудом они складывались в предложения, и я понемногу понимала, в чем дело. Тень говорила о деньгах, которые спрятала под чехол гладильной доски, а родня не может их найти. Им очень нужны эти деньги. Тень прошептала имя, фамилию и адрес. Она хотела, чтобы я передала это его родным.
С той ночи, как ко мне прицепилась тень, я почти не спала – страшно было до шевеления волос на затылке. Но сейчас, едва коснувшись головой подушки, будто провалилась, и мне приснилась женщина – молодая, светловолосая, с ямочкой на подбородке. И до смерти напуганная. Она указывала на парня с окровавленным лицом и отчаянно мотала головой. Я проснулась, вся мокрая от пота. Мне стало еще хуже.
Два дня я ходила как в воду опущенная. Звонил телефон, приложение сообщало об активности в соцсетях, но я даже думать не могла о внешней жизни. Тень не отставала. Мольба в его глазах заставляла кровь холодеть. И эти беззвучно шевелящиеся губы! После двух бессонных ночей я сдалась. Найти указанный адрес оказалось несложно – всего-то и нужно было преодолеть несколько остановок с пересадкой. Я шла к незнакомым мне людям без всякого плана, думая лишь об одном: только бы тень оставила меня в покое. Я даже не задавалась вопросом, откуда она взялась и почему выбрала именно меня. Все, о чем я волновалась – избавиться от мертвеца быстрее, чем он сведет меня с ума. Почему-то я была уверена, что, выполнив его просьбу, я отвяжусь от него.
Открывшие мне дверь пожилые люди выглядели изумленными. Я коротко передала им сообщение тени, не сказав, конечно, откуда знаю об этом сама. Вид у стариков был ошарашенный. Мужчина пошел посмотреть под гладильной доской. И, судя по его потрясенному возгласу, деньги действительно обнаружились там. Я поспешила ретироваться прежде, чем поднялся шум.
После этого парень ушел. Я вздохнула с облегчением, и ложилась спать почти с легким сердцем. Мне снова приснилась светловолосая женщина, на этот раз она закрывала лицо руками. Посреди ночи меня разбудило пронзительное чувство тревоги. Я открыла глаза – вокруг меня стояли люди. Молодые, пожилые. Человек пятнадцать. Они просвечивались. И смотрели огромными умоляющими глазами.
Разобрать шепот всех невозможно. Только отдельные слова – «помоги», «найди», «меня убили», «прошу тебя». Но кто их произносит, определить не удается. Чьи-то фразы доходят целиком. Они не отстают ни на минуту. Ходят по пятам, как тот парень. Трогают. Шепчут. И смотрят.
Я не выхожу на улицу уже восемь дней. В последний раз, на экзамене, когда стало совсем невмоготу от беспрестанного шепота, я обхватила голову руками и опустила ее на парту. Преподавательница, молодая, неуверенная девушка-аспирантка решила, что я сплю, и не на шутку рассердилась. Она вообще заводилась с пол-оборота, считая, что все вечно над ней смеются. Гул голосов покойных не утихал, стало просто невыносимо, и я еле сдерживалась, чтобы не закричать. Одногруппники хихикали. Пока препод отчитывала меня, от мертвецов вдруг отделился молодой мужчина, подошел к ней, улыбаясь, обнял за талию, нежно погладил ладонью по щеке, как давнюю возлюбленную. Наверное, она чувствовала это, потому что лицо ее исказилось так, будто схватило сердце. Не знаю, что это значит – возможно, ей скоро предстоит умереть.
Тем же вечером я написала преподу СМС, с просьбой быть осторожнее, поберечься, проявлять особое внимание и все такое. Она проигнорила. Надеюсь, обойдется.
Восемь дней я не выхожу на улицу. Никто не заходит ко мне – ни подруги, ни бойфренд. Решили, наверное, что я того. Так даже лучше. Мне хватает толпы покойников. Они обступают меня, смотрят в лицо и шепчут – женщины, мужчины, даже дети. Их становится все больше. Каждую ночь приходит еще один-два. Некоторые выглядят нормально, другие – ужасно: искореженные, обожженные, изломанные. Светловолосая женщина с ямочкой на подбородке больше не снится. Теперь она появляется среди них. Но не шепчет. Просто смотрит. Вчера я спросила у матери, как выглядела моя прабабка? Мать удивилась.
- Где-то карточка была. Могу поискать, пока мы здесь. А тебе зачем?
- Да так. Все разговоры только о том, что она странной была да удавилась в огороде. А как выглядела, какой была… ну, интересно.
Через два часа после разговора мать скинула мне по Вотсапу снимок фотографии. Я не удивилась, увидев на нем блондинку с ямочкой на подбородке. И без фото уже догадалась.
Мать спросила, почему у меня такой больной голос. Я соврала ей что-то и вернулась на диван.
С каждым днем я чувствую себя все слабее и слабее. Сегодня сил нет совсем. Мысли ворочаются тяжело, соображать становится труднее. Я говорю себе, что нужно встать, зайти в Интернет и начать искать любую информацию о том, как оборвать связь с мертвецами. Уверена, я не единственная, кто столкнулся с подобным. Была же моя прабабка, к примеру. Наверняка есть способ закрыть эту дверь и вернуться к нормальной жизни. Я знаю, что должна отыскать его. Что должна действовать, бороться за себя, за свою жизнь. Но сил нет. И от шепота умертвий лопается голова.
Блондинка отделяется от толпы, подходит, присаживается рядом и кладет руку мне на лоб. Я думаю, нельзя было выполнять просьбу того парня. Тем самым я или открыла какой-то канал, или просто дала понять, что берусь за дело. Теперь пришли другие, те, кому тоже нужна помощь. Их будет все больше и они не отстанут. Прабабка предупреждала меня. Только я не поняла ее.
Зато теперь я прекрасно понимаю другое. Она смотрит на меня с состраданием, гладит по голове и показывает на окно. Я живу на девятом этаже.
Кажется, теперь я знаю, почему она свела счеты с жизнью.
И мне больше не смешно.