Повседневность. Семейный вечер. (2 глава)

За окном смеркалось, с каждым часом на улице появлялось всё меньше людей. В комнате, залитой кровью, лежал папа, а рядом с ним стояла его доченька. Она вырвала все его ногти и проткнула пальцы иглами насквозь. Мужчина с трудом делал малейший вздох, казалось, вот-вот и закончится представление, но она не допустит… Медленно поднеся нашатырь к носу отца, она захотела приступить к другому развлечению. Взяв с маленького столика две большие булавки, она села на живот своей жертвы. Мужчина, придя в себя от нашатыря, опять залился слезами: он дёргался и барахтался, как рыба в сетке, да и ощущения у него были такими же. Через ткань он умолял, умолял отпустить его, но ей было плевать — знала, что он не чувствует жалости, и на её месте придумал бы муки поинтересней. В этот момент она пожалела, что не прочла больше книг, книг древней Греции и Рима… Там были описаны самые изощрённые методы пыток, но ничего не поделать…

Придя в себя от раздумий, она нависла над лицом мужчины. Он начал оглядываться, дёргать головой, но, заметив топор, немного присмирел. Она раздвинула веки правого глаза и с внешнего уголка стала вводить остриё. Глаз отца начал дёргаться, руки дрожать, а слёзы смешиваться с кровью. Медленно проткнув глаз поперёк, острие иглы вышло у внутреннего уголка. Для завершения образа она защипнула булавку, немного отстранившись. Её улыбка стала похожа на улыбку безумца, комнату заполнил смех. Отец пытался закрыть пострадавший глаз, но каждое движение приносило ужасную боль… Она не решилась протыкать второй. Нет, она его не пожалела, просто захотела, что бы он смог им узреть, в какое произведение искусства она его превратит. Она устала, её глаза не обрели человеческий вид. Она подняла голову и начала пялиться в потолок, вспоминая сегодняшний день. И, в правду, день был ужасен… Но теперь не она дожидается наказания, а он. Она радовалась, улыбка счастья начала пробиваться на лице. Отведя взгляд в сторону, она увидела мать.

— Она не дышит… Это грустно, но и хорошо. Теперь не оторвётся на мне, — она перевела взгляд на уставшего отца. — Ты устал? — мужчина еле заметно кивнул. — Вот и я устала… Хах, ты ведь тоже заметил? Мы наконец собрались всей семьей… Тихий семейный вечер… Я так давно мечтала провести вечер всей семьей, — в следующее мгновение она затихла и слезла с него.

Отец залился радостным смехом, думая, что это конец, — его смех переходил в истерику. Она отошла на середину комнаты, где сидела её мать, накрытая саваном простыни. Она приблизилась к стулу и упала на колени, оттянув белую ткань: перед ней предстало обнажённое женское тело. Немного поразмыслив, она протянула ладонь к глазам матери. Одним легким движением она закрыла веки пострадавшей; немного опустив руку, она погладила окоченевший труп по ледяной щеке. Взглядом она заметила довольно крупный животик: погладив и ощупав выпуклость, она поняла, что могла бы ждать братика или сестрёнку, но он опять… Опять убил дорогое существо для неё. Проведя по волосам матери, она затихла.

Ты на меня посмотри-и,
В доме затихли крики-и.
Я не могу больше спа-ать —
Я хочу просто рыда-ать.
Мама, меня ты спаси-и —
Я не могу слышать во-опли-и…


— она начала мычать любимую колыбельную, сочиненную ей же. Пока в комнате слышалось тихое пение, отец попытался развязать жгуты, дабы грохнуть эту полоумную. Последнее движение и рука будет свободна, но одно мгновение, — и у мужчины с кровати падает эта самая рука. Он нервно поднял свой взгляд на дочь: в руке она держала окровавленный топор. С невинной улыбкой она подняла отрубленную конечность, пока отец заливался криком до хрипоты. Подойдя к матери, она положила руку отца ей колени.

— Вот, маленький подарок… — шепотом сказала она, накрывая тело простыней.

Оставшийся час она развлекалась с телом отца.

Наутро соседи вызвали полицию: зайдя в комнату, они ужаснулись. На кровати лежал мужчина, а напротив него сидела женщина, прикрытая простынёй: оба были мертвы. По выводам экспертов, квартиру не взламывали, — чужих отпечатков в доме не было. Полиция пришла к заключению, что сей ужас сотворила их несовершеннолетняя дочь. Она разрезала большую часть тела мужчины, вырвала все зубы, отрезала язык, швейными ножницами выковыряла здоровый глаз, ножом для мяса вспорола живот и вынула все внутренности, вырвала кости и порезала конечности на тонкие ломтики. Позже выяснилось, что до вырывания костей подопытный находился в сознании. В отличие от него, женщина почти не пострадала.


***


Она плелась по тёмной улице, обдумывая все, что сегодня натворила. Сбегая из дома, она только и смогла, что быстро схватить пальто и выбежать вон. Она шла по тротуару босиком в шортиках, майке и пальто. Окружающие обходили её стороной с комментариями: «Фу, нищая», «Бедняжка, замерзнет ведь», «Отродье человеческое», «Позорница, и как ей не стыдно?», а один парень лет восемнадцати даже протянул деньги. Зайдя в темный переулок, она облокотилась о стену и сползла в низ. Не замечая никого, она смотрела пустым взглядом на пушистые снежинки, вспоминая счастливые мгновения детства. Пусть они жили бедно, зато никогда не страдали. Тщательно порывшись в воспоминаниях, она ничего не могла вспомнить.

— Значит, опять забыла… — страдать амнезией для нее не впервой. Она дрожала, но не двигалась с места, уставившись пустым взглядом в тёмное небо.