Слабо?

Плюх. Плях. Кап. Кап. Плюх.
- Да ему слабо!
- Конечно, слабо этому ссыкуну. Куда уж ему…
- Тру-у-ус! А давайте, если не зайдет, стащим с него штаны и закинем на дерево? Вот смеху будет!

В этом углу школьного двора, где пряталась полуразрушенная, позеленевшая от сырости, теплица, было слишком тихо и слишком безлюдно, чтобы кто-то мог вмешаться в «детские шалости». «Детские шалости» - так это называли взрослые, для которых плевки, тумаки, обзывания «ссыкуном» , да даже и снятые при всем честном народе с одноклассника штаны, не были катастрофой, лишь поводом укоризненно покачать головой, поджать губы и пообещать «в следующий раз записать в дневник и позвонить родителям». Конечно, следующий раз никогда не наступал.
Артем затравленно смотрел то на теплицу, то на пятерых парней напротив. Либо он зайдет в этот сырой, затхлый подвал, либо… Вот про «либо» лучше не думать. Не поддаться на провокацию, значит, совершить, как выражается отличница Таня, социальное самоубийство. В конце концов, ну что в этом подвале такого уж страшного? Ну мокрицы, ну тараканы, ну и все. Если поймают, то, конечно, беды не оберешься, но никто сюда не придет: школьная администрация строго-настрого запретила детям заходить в эту часть двора, но никто за выполнением запрета не следил, взрослым тут тоже было не по себе.
«Пять минут», - пообещал он себе, - «Это только на пять минут, и все!».
- Ну ты идешь или нет, зассанчик? Перемена скоро кончится!
Артем вдохнул, выдохнул и подошел к щербатой лестнице, ведущей вниз, в панущий гнилью и плесенью полумрак.
«Это только на пять минут».

Плях. Буль. Кап. Кап. Кап.
Теплица районной школы №25 пользовалась дурной славой. Раньше, лет так двадцать назад, в ней проводили практикумы по ботанике, но потом то ли там произошел несчастный случай, то ли что еще, но теплицу и ее подвалы закрыли и велели к ней не приближаться. Мутный случай, который быстро замяли. С тех пор теплица, заброшенная и неухоженная, потихоньку разрушалась на заднем дворе. Какие-то хулиганы сбили замок с двери, но новый так не повесили. Впрочем, не было нужды: по доброй воле туда бы никто не зашел, что-то с этой теплицей было настолько не так, что волосы на загривке вставали дыбом, и хотелось поскорее отойти подальше, назад, к солнышку, к теплу.
Одна ступенька. Вторая. Третья.
Чем ниже спускался Артем, тем туже сворачивался в животе склизкий, ледяной червь страха, тем громче внутренний голос орал: «беги, беги не оглядываясь!». Но каждой омеге хоть раз в жизни хочется доказать себе и другим, что она – альфа, что она – может, что она сильна. А сильные, как известно, не сбегают и не пытаются достать свои штаны с дерева, демонстрируя застиранное исподнее всей школе.
Дрожащей рукой он повернул дверную ручку и, собравшись с духом, открыл дверь. Из непроглядного подвального мрака пахнуло прелыми листьями, сыростью и чем-то еще. Чем-то, от чего все сжалось внутри и подкосились ноги, чем-то страшным.
«Это всего лишь старая развалина. Мало ли, чем там пахнет после стольки-то лет. Давай, ну соберись же, чувак, все ок, это только пять минут. Я же не маленький, чтоб бояться темноты».
Толчок в спину прервал эти размышления: кому-то из парней надоело ждать, когда же Артем соизволит сделать последний шаг, и он просто впихнул мальчика в подвал, захлопнув за ним противно скрипнувшую дверь. Как гвоздем по стеклу скрипнувшую, мерзко так.
Было темно хоть глаз выколи. Где-то размеренно капала вода, отмеряя секунды. На секунду ему показалось, что, если бы не этот простой звук, то он бы сошел с ума, прислушиваясь к темноте.
Плюх-плях.
Плюх. Кап-Кап.
Артема передернуло. Этого не должно было быть. Кто тут плюхает? Кто шевелится? Он замер. Наверное, это просто какой-то зверь забрел. Ничего страшного. Все хорошо. Собака там бродячая, кошка…
Плюх. Буль. Кап. Кап. Кап.
Это не собака. Какая собака будет по доброй воле жить в полузатопленном подвале? Закрытом подвале.
Буль. Плях. Кап.
Это шаги. Чьи-то шаги. Чуть ближе, чуть громче.
«Господи, пусть все будет хорошо, пусть только все будет хорошо. Я обещаю, что больше не буду расстраивать маму, я буду учиться на одни пятерки, я сделаю все, что угодно, только спаси меня отсюда, мне не нравятся эти шаги, это кто-то идет ко мне, за мной, Господи…»
Плюх. Плях. Буль.
И чуть слышный скрежет. Почти смешок. Почти. Буль-плюх.
- Выпустите меня!!! Выпускайте! Берите мои штаны, берите что угодно, только выпустите меня-а-а-а!!!
Артем забарабанил в дверь, которая и не думала поддаваться. Ее явно приперли снаружи, чтоб он не вышел раньше времени. Времени, которого у него не было. За пять минут это, чем бы оно ни было, уже подойдет близко. Слишком близко.
- Кто вы? Кто вы, а? Не пугайте меня! Выпустите! Не надо ко мне подходить! Откройте дверь!!! Ну пожалуйста!!!
Буль. Кап. Кап. Плюх.
Голос сорвался, но он продолжал молотить в дверь. Скрежет-смешок раздался еще ближе, почти совсем рядом.
Запах гнили, сладкий, тяжелый, выворачивающий, стал просто невыносим, он душил, забивал горло. Запах не-жизни.
Когда лица Артема коснулось что-то склизлое и отвратительно-мягкое, он завизжал.