Пластик

Легкий, ненавязчивый свет костра орошал близ стоящие плотным рядом деревья. Им было хорошо друг с другом. По-настоящему хорошо. Время замерло ради них. Она смотрела на него, он смотрел в костер. "Пламя — мощь", — обронил он. Не сводя глаз, со своего избранника, она ответила: "Особенно, если оно в сердце". Раскат легкой улыбки прокатился по их губам. Он посмотрел на неё. И уже раскат грома грянул в их сердцах. В очередной раз.
Когда-то молния подарила человечеству самый первый огонь. Теперь их молния не позволяла угасать внутреннему пламени. Два диогеновских фонаря друг для друга. Никакой тьмы вокруг: чернь расступается под натиском сияния. Не более чем временное затемнение в ожидании солнечных лучей. Бессловесный зрительный контакт не требует усилий для сохранения.
Но их смутил шелест в отдалении. Навязчивый и умышленный. «Посмотришь?», — предчувствуя неладное попросила девушка. Сомневаясь, что стоит, он выдвинулся по направлению раздражителя спокойствия. Не успев сделать и шагу, из леса вышел человек. Опрятно одетый человек, который будто бы не вписывался в окружающий хаотичный лес. Выхолощенный костюм, глаженый галстук и кожаный портфель, который он держал в руке, выдавали в нем чужеродность этому оазису первобытного хаоса.
«Что вы тут забыли, молодежь?», — молвил человек лет сорока трех, который вышел поодаль. «Ещё один?», — удивленно подумал парень, но ответил: «Сидим». «Сидите? Ну и мы тут посидим тогда, если вы не против.». Вообще-то они были против, но не успев даже сказать об этом, из леса вышел еще один человек. Такой же опрятный, как и два предыдущих. Свет экрана телефона зловеще подчеркивал его худощавые черты лица. Без лишних слов он сел рядом с девушкой, которая бросила непонимающий взгляд на своего суженого. Её взгляд встретил ответное непонимание со стороны парня.
Один за одним они выходили из леса. Будто бы где-то открылся конвейер по производству людей, лента которого вела к костру. Свечение их смартфонов затмил пламя костра, который задыхался от нехватки кислорода. Все всасывали подходящие бесконечным потоком люди, заполоняющие все, на чем мог остановится взгляд.
Молодой человек был в растерянности. Девушка начинала паниковать. Ещё чуть-чуть и было бы невозможно пробиться друг к другу сквозь толщу людского моря. Просьбы дать место для прохода встречали безразличие со стороны массы. У них было более важное занятие: некоторые решали что-то не иначе, чем важное в телефоне, некоторые говорили с другими. «Какие к ебене фене японские ножи для разделки филе?!», — подумал молодой человек, пихнув первого в бок локтем, дабы он дал ему дорогу к уже худому костру — единственному ориентиру в этой клоаке. Ему ответили ответным ударом под ребро, но он будто бы не воспринял его. Каждый отвечал ударом на удар, которые сопровождались ворчанием. Всё это сложилось в утробное бормотание этой бесформенной массы из голов залаченной до такой степени, что они могли только благословить Бога за то, что огонь от костра слишком мал.
Лес расступался. Кроны деревьев отдалялись, высвобождая место важным людям. Солнце вставало и его лучи наконец-то осветили народ. Бесчисленная копошащаяся масса, которой не было конца и края, устилала нечто, что ранее было лесом, а ныне являет собой не более чем ничто. Кроны деревьев спрятаны за горизонт. Гул от разговора и уведомлений на смартфонах — невыносимый фон для человека, прокладывающего свой путь к той самой. А где она?
Он потерял из виду свой единственный ориентир — костер. И неважно потухло ли пламя или оно было заслонено все притекающим потоком населения. Он ничего не видит. Холодный луч солнца ударил ему в глаза, но он заметил это не сразу, ведь единственное, что его грело — это люди вокруг, их дыхание, а точнее тот углекислый газ, который они выделяли. Он был готов упасть без сознания то ли от боли, то ли от опьянения газом, но не смог этого сделать. На страже его стойкости оказался народ, плечом к плечу стиснувший его, будто бы он является частью паззла, идеально подошедшей для всего остального картонного конструкта. Правда, глаза не обманут. Они начали заваливаться. Медленно, но верно они уходили под кожу век, не желая боле смотреть на стадо. «С Вами все в порядке?», — обратилась к нему припиравшая его с одной из сторон женщина с ботексом, в латексных штанах, карими глазами и вроде бы еще чем-то. Белки уже смотрят внутрь. Единственное, что они видят — сердце, висящее на тонких цепочках, подобно тому, как висит где-то Тартар. Сердце холодело. Не подумайте, оно билось. Билось изящно, элегантно, красиво и даже сексуально. Но оно было безжизненным.
Женщина отвернулась, так и не дождавшись ответа от человека. А человек проснулся. «Душ. Постельное. Ага… Сраные сны», — промелькнуло в его сознании. Каких-то 40 минут, и он уже заказывал себе кофе на Текстилях. Его не покидало странное послевкусие ото сна. Он откинул неудобные мысли, спустился в метро. И был таков. Сегодня пятница. Клуб, светодиоды, парковка, блевота паленым шотом, девушка и такси до дома. Усадив девушку он ненароком и совершенно неумышленно посмотрел в парк, что припирал клуб. На фоне мусора, он увидел толщу деревьев, а между ними огонь. "Хуйня", — буркнул молодой когда-то человек, сел в машину и помчал на встречу с пластиковым амуром.