Нам нужно поговорить

Звонок по домофону раздался внезапно, подобно оглушительной пожарной сирене. Это был противный, монотонный, долбящий по мозгам звук, вызывающий лёгкую головную боль и неприятную оторопь во всём теле.

Телефон лежит рядом, на прикроватной тумбочке, нужно только руку протянуть. Ага, вот так. Я сглотнул вязкую слюну, комком образовавшуюся во рту, разлепил свинцовые веки и подслеповато уставился в невероятно яркий, выжигающий сетчатку глаза, экран смартфона.

Четыре утра. Какому-то долбозвону явно не спится. Как будто подтверждая мою гипотезу, домофон снова оповестил всю квартиру о наличии нежданных гостей.

В родительской комнате кто-то активно зашуршал и зашевелился.

-Никита! – раздался обеспокоенный голос моей матери – Ты это слышишь?

-Лежите, я сам ответу – полушёпотом говорю я и нехотя встаю с постели.

До трубки домофона пройти пару метров, но в квартире почему-то стоит адский холод (папа забыл закрыть форточку на кухне?), и я довольно быстро покрываюсь «утиной кожей».

Это же надо, бывают ещё люди, которым приходит в голову звонить в квартиры в такое время суток. Одно из двух – или местная алкашня, или скучающие малолетки. В любом случае – и на тех, и на других есть управа в виде полиции. Вот сейчас узнаю, кто именно, и сразу звякну ментам.

-Кто это? – недовольно говорю я, снимая трубку домофона.

В ответ лишь раздаётся чьё-то тихое сопение, как будто человек на том конце провода долго бежал и теперь старается перевести дыхание, не открывая рта.

-Чё молчишь? – грубо бурчу я в трубку – По штанам уже потекло?

-Нам нужно поговорить.

Голос в трубке звучит как-то странно – безжизненно и отстранённо, с ходу даже не понятно, мужчина это или женщина.

-Кто это? – снова повторяю я – Ты на часы вообще смотрел, урод?

-Сынок, это мама. Я вышла вынести мусор и забыла ключи. Выйди, пожалуйста, нам нужно поговорить.

Голос теперь звучит мягче, мелодичнее, явно подражая женскому тембру.

-Я не знаю, кто ты, козёл, и из какой психушки сбежал, но я уже вызвал полицию! – угрожающе шепчу я в трубку – Если ты сейчас же отсюда не свалишь…

-Ты, или она, или кто-то другой – голос ехидно хихикает, и от этого спешка мне становится не по себе – Рано или поздно – вы выйдете со мной поговорить.

-Пошёл отсюда нахрен, муда… - слова внезапно застревают у меня в глотке, дыхание перехватывает, кисти рук сводит судорога и я мёртвой хваткой цепляюсь за трубку домофона – так сильно, что белеют костяшки пальцев.

-Нам нужно поговорить – спокойно и даже безмятежно говорит голос.

-Нам нужно поговорить – повторяю я с таким тоном, как будто собираюсь рассказать не смешной анекдот.

Но…я не…я НЕ ХОТЕЛ этого говорить! Слова САМИ вылетают из моего рта! Что за херня?

-Я жду тебя внизу.

Я не могу двигаться. Точнее, я не могу двигаться так, как Я ХОЧУ. Моё тело…оно меня НЕ СЛУШАЕТСЯ. Руки сами, независимо от моей воли, кладут трубку домофона, затем медленно открывают защёлки входной двери.

Нет! Не надо! Прекратите! Почему…почему я не могу остановиться?

Дверь открыта. Я не должен переступать порог. Не должен, не должен, не должен…Но ноги делают это за меня, а «чужие» руки заботливо закрывают дверь.

Теперь я в подъезде. Новую лампочку ещё не успели выкрутить, но она уже работает с помехами, мигая тусклым, бледновато-жёлтым светом раз в несколько секунд.

Здесь ещё холоднее, чем в квартире, а на мне только майка и трусы. Конечности сковывает пробирающий до костей холод…и ужас, поднимающийся от живота до основания глотки. Я хочу закричать, что есть мочи, но язык и лёгкие предательски бездействуют.

-Пом… - я в состоянии лишь выдавить из себя булькающий, похожий на приступ рвоты, звук – Помо…

Бесполезно. Речевой аппарат давно послала меня лесом, а ноги тем временем медленно, но верно шлёпают босыми ступнями по холодным каменным ступеням вниз.

Бред! Это какой-то бред! Я…я сплю, я, наверное, просто сплю! Это сон, и если я очень сильно захочу, то…

Я пытаюсь ущипнуть себя, зажмуриться или сделать хоть что-нибудь, но ни один мускул не реагирует на мои команды.

Вашу мать! Вашу Бога душу мать! Да что же это такое!

Ступеньки. Я их чувствую. Чувствую их холодную, шершавую каменную поверхность. Каждое прикосновение вызывает в теле дрожь, которую невозможно унять.

Так, успокойся! Нужно успокоиться! Думай! Думай, мать твою! Тебе нужно как-то остановиться! Что-то сделать, как-то себя притормозить, пока ещё не слишком поздно!

Тело уже спустилось на один пролёт, впереди маячит лестничная площадка второго этажа. Там лампочки уже нет, кромешная темнота. Я не хочу туда спускаться. Я. НЕ. ХОЧУ!

ОСТАНОВИТЕСЬ, СРАНЫЕ НОГИ, ПОКА Я ВАС С КОРНЕМ НЕ ВЫРВАЛ!

Собираю всю оставшуюся волю в кулак, концертирую её на одном единственном движении и…ЕСТЬ!

Туловище бросается в сторону, пока ноги ведут его вперёд. Теряя равновесие, я кубарем качусь по ступеням вниз, долетаю до второго этажа и с грохотом впечатываюсь в чью-то железную дверь.

Боль! Господи, как же больно! Голова раскалывается на куски, перед глазами мутная пелена, во рту отчётливый привкус крови и кусочки чего-то…кажется, я выбил себе пару передних зубов.

Каждая нервная клетка, каждый мускул моего организма кричит, истерично вопит о том, чтобы я остановился! Остался лежать на этот холодном вонючем полу до прихода людей!

Я должен лежать! Просто лежать и ждать рассвета! Скоро кто-нибудь придёт! Придёт и вызовет скорую! Скоро…Нет! Нет, нет, нет!

Тело начинает…переворачиваться на живот! Нет! НЕТ, СУКА, НЕТ! Прекрати это делать! Хватит!

Но туловищу, кажется, нет никакого дела до моих стенаний. Оно снова берёт курс на лестницу и начинает медленно ползти по направлению к спуску вниз, загребая руками мою кровь, размазанную по всему полу.

Господи…Господи, если ты это слышишь, пожалуйста…Пожалуйста, спаси меня…Прошу тебя…Умоляю…Пускай это закончится.

Спускаюсь с лестницы на животе. Каждая ступенька норовит вспороть меня брюхо и выпустить кишки. Хочется блевать, но рот не открывается, и рвотные массы улетают обратно, откуда пришли.

Я на лестничном пролёте перед первым этажом. Ещё одного спуска на животе не переживу, это слишком больно. Пускай это закончится. Пускай это просто закончится…

Чувствую, как оживают ноги и, вместе с руками, начинают медленно поднимать остальное тело…Ублюдство! Поганое ублюдство! ПОЧЕМУ ЭТО ПРОИСХОДИТ СО МНОЙ?

Нет ответа, есть лишь движение вперёд – туда, в темноту. Шлёп, шлёп, шлёп. Босые ноги влажно шлепают по каменным ступенькам, эхом отдаваясь в моей голове.

Глупо, как всё это глупо. Почему я…зачем я…что я вообще сделал, чтобы заслужить такое?

Первый этаж. Воняет гнилыми яблоками. Темно. Трудно дышать. Остановись. Остановись хоть на секунду! ОСТАНОВИСЬ, МАТЬ ТВОЮ!

Нет, никаких остановок по пути в Преисподнюю.

Ещё пара ступенек, простая деревянная дверь преграждает подходы к кодовой. Обычно её никто не закрывает, но в этот раз кто-то решил максимально обезопасить выход из подъезда. Как иронично.

Берусь за металлическую ручку и резко перехватываю контроль над телом. Не над всем, а только над головой, но этого уже достаточно – и я со всей дури бьюсь лбом о холодную деревянную поверхность двери. Раз, два, три. Ещё и ещё, пока кровь из разбитого лба не начинает капать мне на глаза.

Вырубиться. Мне нужно потерять сознания. Если я засну – тело не сможет двигаться. Я не выйду из подъезда. Я выживу.

Кровь. Она повсюду. Затекает в мои глаза, уши, уголки губ. Я чувствую её металлический вкус и запах, заполняющий мои ноздри. Это ничего, это можно потерпеть, как и пульсирующую, жгучую боль и истошный вопль отчаяния, рвущийся из глубин моей души.

Я просто должен вырубиться. Мне нужно это сделать!

МНЕ. НУЖНО. ЭТО. СДЕЛАТЬ!

Голова внезапно останавливается. НЕТ! Ещё пара ударов, ещё несколько раз, пожалуйста, я должен это сделать! Я…

Руки одним толчком распахивают дверь с большим кровавым пятном посередине. Впереди – только кодовая. До неё – пять шагов.

Раз…два…три…

Слышу за спиной скрип открывающейся двери. Из квартиры напротив меня высовывает голову бабушка-божий одуванчик в домашнем халате и пристально вглядывается в окружающую темноту.

-Здесь хто-то есть? – спрашивает она своим умильным голосом.

ДА! ЗДЕСЬ ЕСТЬ Я! ПОБЫСТРЕЕ ВЫРУБИТЕ МЕНЯ СКАЛКОЙ ПО ГОЛОВЕ, ПОКА Я НЕ ОТКРЫЛ ЭТУ СРАНУЮ ДВЕРЬ НА УЛИЦУ!

-Показалось – шепчет сама себе бабуля и захлопывает дверь, поскольку с моей стороны не доносится ни единого звука.

Это был мой шанс. Последний шанс. Теперь только…

…четыре…пять…

Палец нащупывает горящую красным кнопку.

Раздаётся протяжный электрический гул, и дверь медленно, нехотя, как будто из последних сил сопротивляясь, поддаётся назад, а ноги делают решительные шаги на улицу.

Я не вижу. Не вижу его фигуры, одежды, лица. Я вижу лишь болезненного вида глаза с лопнувшими кровяными сосудами. И улыбку, широкую, белозубую улыбку.

Оно мне улыбается. И я сам, того не желая, улыбаюсь ему в ответ.

-Ты пришёл. Не бойся, нам просто нужно поговорить – оно приближается ко мне ближе. И ближе. И ближе.

-Скажи, ты никогда не думал о том, что страдания – единственный способ по-настоящему постичь смысл бытия?

Я открываю рот, чтобы ему ответить, но оттуда не доносится ни единого звука – и истошный, полный ужаса вопль раздаётся только в моей голове.

***
Звонок по домофону разбудил Раису Аркадьевну уже второй раз за ночь. Женщина недовольно перевернулась на другой бок, стараясь не обращать внимания, но звонки не прекращались. Глубоко вздохнув, она встала, вышла из комнаты в общий коридор и подняла трубку.

-Мама, это я – донёсся до её ушей голос родного сына – Вышел воздухом подышать, а ключ от кодовой забыл. Выйди, пожалуйста. Нам нужно поговорить.

-Нам нужно поговорить – повторила Раиса Аркадьевна монотонным голосом, повесила трубку и начала медленно открывать входную дверь.

-Эй! Ты куда собралась на ночь глядя, дура набитая? – из комнаты в коридор высунул голову её муж – И с кем вы там, вашу мать, разговариваете? Домофон уже полгода как не работает!