Голоса почивших друзей

Она не сводила глаз с фотографии умершей соседки, уж настолько была шокирована…
Пятидесятилетняя Арина Азимова была крупной женщиной, которая могла похвастаться тем, что хорошо готовит салаты на различные праздники. В основном, её каждодневной задачей является приготовление еды в маленькой закусочной, и ожидание внуков в скромной однокомнатной квартире. Стас, тот полицейский что сейчас возвышался над ней, не мог поверить в то, что говорила пенсионерка несколько раз, и повторять, как она сама выразилось, ей до боли страшно. Две недели назад, она стала случайным свидетелем ужасной смерти соседки, что жила на два этажа выше её.
— Она упала, нет, её скинули, — говорила она, обнажая чистейший глазной белок. — Я видела, что её тело падает и перекатывается на ступеньках… — Пенсионерка остановилась.
— Продолжайте, пожалуйста, — сказал Стас, в их первую встречу в комнате допросов.
— Она падала очень громко, не могу внять, как другие соседи не слышали. — Её взгляд остановился на фотографии соседки.
На чёрно-белом фото тридцатилетней, в то время ещё красивой, женщины в топе, имя которой, Стас запомнит навсегда, звучало с некоторым светом, что не был виден ни кому кроме него. Её звали Дуня.
— Дуньку словно за шиворот до лестницы тащили, ей-богу! — Она смотрела на фотографию. — Поверьте, сама бы прыгать она ни в коем случае, знает ведь что не маленькая для таких дел. — Она замолчала.
Стас встал со стула, и приблизился к пенсионерке вплотную.
— А её голос… — шёпот прервал молчание.
— Что? — Молодой полицейский стал прислушиваться к старой женщине, но, как кажется ему сейчас, зря это сделал.
— Её голос иногда мне слышится, — она посмотрела на него и сразу отвела взгляд в сторону. — Я знаю, звучит это как слова сумасшедшей, — в её массивной руке спряталась фотография мёртвой знакомой. — Но я ещё в уме.
— Что вы имеете в виду?
— А я имею в виду то, сынок, что слышу голос её, Дуньки то! — Фотография женщины приземлилась на стол.
— Голос? — Полицейский достал из выдвижного ящика стола, у которого сейчас сидела Арина Азимова, небольшой чёрный диктофон и нажал на красную кнопку включения записи.
Запись началась.
— Да, это был её самый живой голос. — Старушка поглядела на диктофон и молча отвела от него глаза. — Это повторялось несколько раз после её смерти. Она летела вниз по подъездной площадке, а в это время я проходила мимо входной двери и услышала за дверью очень отчётливый шум. — Она скрестила руки на широком животе. — Когда я открыла дверь, было уже поздно. Её голова была полностью белая, а из раны в черепушке текла кровь. — Глаза Арины закатились, будто бы говоря: «О, Господи помилуй!» — До ныне помню как текла её кровь, а из орбит глаза были вытаращены, что казалось, в эту секунду она заговорит. — Арина Азимова приподнялась и отодвинула стул от стола так, чтобы её живот не жал деревянный край. — После, я позвонила в полицейское управление и обо всём рассказала. — Женщина сделала вид, как будто шепча: «Выключай эту безделушку, мне уже не о чем говорить.» Но Станислав спросил её:
— Можно поподробнее по поводу голосов? — Он сел напротив неё.
— А, точно! Голоса! — Женщина приподнялась ещё раз, но для того, чтобы вскинуть руки в верх.
— Не знаю что подумаете, но я хочу понимать, что выслушана полностью, — старушка опёрлась на двойной обвисший подбородок, и стала внимательно слушать.
— Конечно. — Его голос был самым предрасполагающим к себе.
— Так вот, вчера ночью, в тот самый день когда я пришла с работы позднее чем думала, и легла спать чуть ли ни рано утром, — она приобрела голос талантливого рассказчика. — И слышала, что под кроватью что-то скребётся. Ну а я, как всегда, в прочем, думаю: «Снова крысы или мыши, вот сейчас веник принесу и будет вам новый холокост!» но то оказались не крысы. Я веник принесла и сразу, без разбора выметать из-под кровати мышей и крыс стала, но веник кто-то из-под кровати подхватил и держать стал. Я так перепугалась! Думала, что вот-вот и с инфарктом упаду. Сердце забилось, и давление подскочило! Я пригнулась над кроватью, говорила себе что сейчас навзничь упаду, но нет, и увидела там темноту… — Арина Азимова ушла в прострацию.
Станислав представлял, как старушка прогибается над кроватью, думая, что у неё сердечный приступ, но вместо это наклоняется, и видит темноту. Обычную темноту.
— …и она заговорила. — Женщина проронила на стол несколько слезинок. Станислав достал из-под стола коробку с салфетками и протянул их Арине. Она взяла салфетку, промочила ей глаза, и продолжила:
— Она говорила, будто не хочет видеть мир полный кошмаров там, — указательный палец женщины уткнулся в потолок, — наверху. — Она дёрнула головой. — Вчера я слышала как Дунька песни поёт, старые песни, Советских времён, нам они нравились, и каждая из них о грустном. Она пела о несбыточных мечтах и море, что не показал своих красот, она заговорила о том свете, что не будет виден никогда более… — Она замолчала.
— Что дальше? — Станислав откинулся в кресле и посмотрел на старушку жалобными глазами.
— Она просила передать вам, что муж её убил, — Арина снова начала плакать. — Она знает, что ведётся расследование, и просила передать, что все доказательства спрятаны в стенном шкафу. — Она плакала не сдерживая эмоций, и просила прощения у Станислава за доставленные неудобства. Но он до сих пор не мог поверить, что женщина с «того света» подсказала важную деталь для предоставления доказательств о том, что её убил сорокалетний муж.
Через несколько месяцев, после завершающего допроса Арины Азимовой, была проверена гипотеза о стенном шкафе. За ним оказались неоплаченные квитанции за жильё Сергея Трецова, мужа Дуни Трецовой. Стало ясно, что Дуня шантажировала своего мужа жалобой в местные органы управления с донесением на мужа, и по совместительству, крупного должника, но Сергею не нравился такой расклад дел, и он решил подстроить несчастный случай на лестничной площадке подъезда, в то время, пока Арина Азимова была близком к входной двери в квартиру.
На этом дело и закончилось.