ВОЙ

В детстве я жил в Амурской области, в маленьком посёлке неподалёку от города Свободный на берегу реки Зея. Поселение состояло из нескольких захудалых домиков, беспорядочно натыканных, словно выбитые во рту зубы. Родители никогда не позволяли нам гулять позже пяти часов вечера. А если мы не хотели идти, то нас тут же хватали за шкирку и растаскивали по своим домам. В силу своего малого возраста мы не придавали этому серьёзному значению пока… кто-то не разорвал в клочья одного из волкодавов, которых специально выпускали из вольеров после семнадцати часов.

Я часто видел, стоя на цыпочках перед окном, как здоровые мохнатые тени во мраке блуждали между домами. Иногда они дрались между собой, клубком катаясь по земле, словно взбесившиеся медведи. Тогда ночи превращались в сущий кошмар и я долго не мог заснуть, слыша их утробный рык и оглушающий рёв от того, что кому-то впились клыками в загривок, пытаясь оторвать голову. Я забивался в угол своей кровати и, зажмурившись, боролся со страхом, который проникал внутрь меня. А утром я находил на улице бурые сгустки крови, говорящие о сверепости черномордых Басханов.

Того волкодава звали Дагар, он был самым крупным и сильным из всех. В тот день нам запретили гулять. Местный егерь обошёл все хижины и предупредил, чтобы не выпускали детей пока не будет найден последний кобель. Мужчины взяли ружья, собак и ушли в лес. К вечеру они вернулись, волоком таща брезентовый в пятнах мешок. Это был Дагар. Чуть позже его зарыли за поселением возле валежника. Отец сказал, что псину порвал вепрь, но сам в это особо не верил. С того момента я стал бояться леса, бояться того — ЧТО жило в этом лесу. Животный страх почуяли и собаки. Первое время они не подходили к окраине селения, так как знали, что там скрывается нечто, способное их уничтожить.
Теперь, играя в песочнице, я никогда не садился спиной к деревьям, постоянно поглядывая в тёмную глубь стволов, и обращая внимание на малейший хруст… будучи готовым изо всех сил ломануться с места — в сторону спасительной двери родного дома. И одёргивал остальных ребятишек, которые заигравшись, имели неосторожность развернуться затылком к лесу.

Прошла неделя после случая с Дагаром я, как обычно, следил в окно за рыскающими контурами внушительных фигур, которые с тяжёлым дыханием неустанно шныряли туда-сюда. Луна в ту ночь была полна и её металлический свет выбивал очертания ветвей и кустов, словно я находился в театре теней. Один пёс остановился напротив окна. Его шерсть стала дыбиться, как огромная обувная щётка, он оскалился и, склонив голову к земле, зарычал. В одно мгновение — остальные сбились в плотную стаю. Все смотрели в одну сторону…
Я стал вглядываться туда же. Поначалу я ничего не видел и у меня даже защипало в глазах. Но вот… Кто-то медленно шёл, скрываясь за соснами! Волкодав по кличке Брэк не выдержал и взвыл, деря когтями землю. В этот момент раздался душераздирающий вопль со стороны леса. Он пронёсся над крышами, будоража весь посёлок. В домах, тут и там стали загораться окна.
Брэк сорвался первым, увлекая за собой других. Словно громадные пауки, волкодавы понеслись на Чужого. Перед кустами собаки рассыпались веером и затяжным прыжком канули в чащу. Снова вопль! Вдруг… двухметровый силуэт метнулся сквозь бурелом, ломая тугие ветви. Теперь я его отчётливо видел. Он был обвешен псами и пытался сбросить их. Размахивая лапами, он сорвал одного из них. Волкодав снова прыгнул на него, но попал под удар. Псина взвизгнула и затихла. У меня всё сжалось внутри.
Мужики уже беспорядочно бежали туда же, стреляя в воздух. Я схватил свою игрушечную саблю (как же я хотел тогда купить саблю настоящую!) и помчался в коридор, но меня задержали. Отец уже был там и собирался выходить. Он отобрал саблю и отправил меня в комнату.
— Нельзя! Вернись обратно! — сурово крикнул он, перекидывая через голову патронташ.
Дверь хлопнула, и я в окно увидел его удаляющуюся фигуру. Люди стояли неподалёку от кровавой бойни, держа ружья на изготовке, и подзывая собак. Псы продолжали кидаться на силуэт, который уже был виден в полный рост. Он возвышался над людьми, отбиваясь от волкодавов и исторгая пронзительный крик, — от которого холодело сердце.
— Бог мой… это Йети! Это он! Стреляй! — Узнал я голос егеря.
Раздались дробные хлопки и всё заволокло пороховым дымом.
Чужак ринулся на них, как разъярённая горилла. Снова грохнули дуплеты. Силуэт швырнуло в сторону и он с диким воем рванул в лесные дебри. За ним кинулись израненные псы…

— Брэк! Брэээк! — кричал егерь, срывая голос, — Стоять, Брэк!
Он хотел было побежать за ними, но кто-то догнал его и повалил наземь.
Напуганные женщины начали звать мужей. Всё село охватила переголосица смешанного ора. Затем, все медленно начали расходиться. Последним шёл егерь, он еле передвигал ноги, постоянно оглядываясь, и окрикивая Брэка.

Это было моё первое знакомство с хозяином Амурских лесов. Но… не последнее.

На следующее утро большая группа мужчин и мой отец в полном вооружении собрались на вылазку. Всем оставшимся было строго запрещено выходить на улицу до их возвращения. Мать закрыла ставни, а дверь изнутри перекрыла засовом из обтёсанного бревна. Он тяжело лёг на упоры и мы оказались замурованы в толстом срубе. Волкодавы так и не вернулись, и нас защищать было некому…

Я сидел у печки. Тишину нарушало лишь потрескивание дров.

Ближе к вечеру раздался знакомый вой. Далеко. Где-то с соседних сопок. Но он означал только одно… Йети шёл к нам! У меня сердце превратилось в жаворонка, готового вылететь из горла. Через минут пятнадцать вой повторился, но уже совсем близко — на кромке леса. Я ёжился от страха. А ещё через минуту дикий крик прогремел, содрогая избы. Словно крупная рептилия, хлюпая по грязи, Йети прошёл за стенкой.
— Эй! Все сюда! Он здесь! — вдруг кто-то закричал.
Хлопок. Ещё хлопок.
— Стой! Не окружать! Не окружать! — орал егерь, — Дайте ему “окно”!
— А-а-а! — раздался голос отца.
Мы с матерью побежали к двери.
— Уйди! — с силой оттолкнула она меня назад и выскочила на улицу.
Я поднялся с пола, пихнул дверь и кувырком по крыльцу вывалился за ней.
Отец отползал от двуногой фигуры, покрытой густым мехом.
— Все назад! Я сказал назад! — гаркнул егерь и произвёл выстрел.
Йети дёрнулся, как подбитый бык, и ринулся на него. Егерь не успел перезарядить карабин… Мощным ударом его отбросило, словно куклу-манекен. Он упал в неестественном положении и был без сознания. Никто не знал жив он или нет. Разбушевавшийся Йети, выбрал себе другую цель и понёсся на неё. Это был мужчина средних лет, живущий в соседнем доме. Тот навёл ствол и пуля разнесла плечо лесному чудовищу. Йети издал стон, от которого душа ушла в пятки, отпрянул и попятился прямо на нас. В этот момент кто-то сипло гавкнул. Все узнали Брэка! Откуда-то из ночи бесстрашный пёс, хромая, приближался. Йети изменил направление и приготовился к схватке. Он находился недалеко от меня с матерью и я мог его разглядеть. Как сутулая обезьяна он покачивался с ноги на ногу, в ожидании удобного момента перехватить волкодава, чтобы переломать ему хребет. Брэк оббежал его по дуге и сделал прыжок, вложив в него последние силы. Когтистые лапы пролетели под псом. Йети промахнулся. Челюсти, словно капкан, сжались на шее твари. Йети отшатнулся и неряшливо повалился на спину. Его глаза, как два больших бледных яблока, вылезли наружу. Брэк сдавливал его и все мы слышали хрип и гортанное клокотание, будто утопленник давился болотной жижей. Йети всё-таки схватил собаку за туловище. Хруст рёбер… и пёс обмяк. Он стянул с себя тушу, бросив её в грязь. Медленно поднялся. Посмотрел в нашу сторону. Его чёрное лицо с жёлтыми клыками — потом долго ещё мне не давало покоя… Йети полубоком стал отступать. Никто не решился шелохнуться или издать хоть какой-нибудь звук. Ружья были на готове, но применить их — это была крайняя мера. Слишком уж он рядом от нас находился.

Зверь отходил. Еле заметно, но отходил. Он держался лапой за горло и очень тяжело дышал. В его звериных глазах был разум! И это пугало ещё больше. Ведь разум способен мстить! Причём тогда, когда этого совсем не ждёшь…

Он ушёл. Было видно, как раздвигаются кусты и небольшие деревья по мере его продвижения. Йети направился к реке — к Зее. Все ещё стояли какое-то время, отходя от случившегося, пока… кто-то не заскулил. Брэк зашевелился! Он с натугой приподнялся на передних лапах и пополз в сторону егеря.
Мужики быстро подбежали к ним. Пса аккуратно положили на траву и его уже кто-то начал перебинтовывать, а егеря унесли на носилках, которые наспех собрали из подручных средств. Егерь, не смотря на серьёзные переломы, — выжил. Со скрежетом подъехал “уазик”, его с Брэком погрузили и повезли в город.

Отец подошёл к нам и убедился, что мы в порядке.

Наступила ночь. Всё наше поселение гудело, как улий. Псов не осталось, поэтому люди сами приняли меры в обеспечении охраны своих семей. Они расписали дежурства и несли вахты посменно, делая обходы по периметру. Это были изнурительные ночи. Никогда не знаешь, что может произойти в любую минуту. Мужья отправлялись, а жёны не спали, прислушиваясь к тишине. Не спал и я, когда отец уходил на своё дежурство.
Дни летели и мы уже привыкли жить в постоянном страхе, что навис над нами с той поры, как Йети осмелился подойти к нашим домам. Днём я так же играл во дворе, только загонять нас стали домой раньше. Расположившись на подоконнике, я обычно рисовал. Правда картинки эти ужасают меня до сих пор…

В один из дней я вдруг услышал басистый лай. Это был Брэк! Я сразу узнал его сипловатый, но жуткий голос. Прошло четыре месяца, как его не было. Я прижался щекой к стеклу, чтобы хоть краешком глаза увидеть, столь уважаемого мной волкодава. Его вёл на цепи и в ошейнике с шипами, какой-то крепкий мужчина в военной форме. Лязгание железных звеньев доносилось до моего слуха.
Позже отец сказал, что после лечения с Брэком занимались кинологи-пограничники, превратив его в настоящую машину для убийств и… что Брэк теперь совсем не тот Брэк, которого мы все знали раньше. А так же, что “нашим случаем” заинтересовались военные и они готовят операцию под кодовым названием “Леший” — по поимке таёжного “зверя”. Что, мол, это необходимо сделать, т.к. егерь сказал, что Йети обязательно вернётся, коль он выбрал это место своей территорией. И не успокоится пока не расчистит её… от нас.

Вскоре прибыл крытый брезентом Урал — до предела набитый спецами с автоматами и тремя немецкими овчарками. Вместе с ними я увидел и нашего егеря. Он деловито расхаживал и указывал рукой на сопки, которые находились за рекой. Военные разбили полевой лагерь, установив палатки за нашей площадкой. В посёлке вновь воцарились оживление и суета.

Операция “Леший” — начиналась…

Городок шумел всю ночь: гудели машины, хлюпали сапоги.
Я, как обычно, сидел у окна и таращился на мелькающие огни и тени. Где-то в четыре утра отец вновь начал собираться. Он входил во вторую авангардную группу, которую должен был повести вдоль реки, чтобы сомкнуться через двадцать километров с первой — ведомой егерем. Отец промышлял охотой, а потому знал местные тропы, как свои пять пальцев. Первая же группа, должна была форсировать реку и сделать петлю вокруг цепи Чёрных сопок, т.к. по мнению егеря именно за ними должно было находиться лежбище Йети. Там сопки разбивались на две цепи, образовав между собой затяжное ущелье, густо заросшее буреломом. Сверху всегда был туман и это естественное укрытие само по себе напрашивалось стать тем местом, где может прятаться зверь.

— На этот раз ничего не бойтесь, — сказал нам отец, — гарнизон не допустит проникновения чужих. Здесь полно автоматчиков и две овчарки. Третью овчарку они брали с собой, а с егерем должен был пойти Брэк. — Не знаю сколько займёт всё это времени… может двое суток… может трое… В любом случае всё будет хорошо. — Отец запихнул в сумку маскхалат, и снова оставил нас в тревожном ожидании.

По истечении третьих суток мы уже не могли найти себе места. Мать постоянно подходила к военным и спрашивала когда все вернуться. Другие женщины тоже переживали, периодически надоедая, и без того нервным пограничникам. Рация у них была, но в гористой местности — она только шипела и потрескивала, поэтому даже в гарнизоне не знали об успехе или… провале операции. Офицеры разводили руками и пытались словами утешить жён мужей, отправившихся в тайгу.
А вот на пятые сутки не на шутку запереживали и сами военные. Оснастив малую группу и взяв одну из двух овчарок, они отправили спасательный отряд. Нам лишь оставалось только ждать и надеяться на лучшее…

На шестой день отец вернулся! Правда из семнадцати бойцов, которых он сопровождал в качестве проводника, вернулись всего одиннадцать. А из группы егеря — только восемь. Самого его среди них — не было.
Отец прошёл на кухню и сел за стол. Вид у него был пугающий, будто он отсутствовал не шесть суток, а шесть недель. Весь какой-то осунувшийся, щёки впали, на голове добавились седые волосы, глаза поблекли, одежда изорвана большими лохмотьями, в грязи и… крови. Он некоторое время молча сидел, потупив взгляд в пол. Потом закашлялся и голосом простуженного старца сказал:
— Налей-ка мне водки.
Мать достала бутылку, откупорила её и налила в стакан. Отец опрокинул его, словно это была минералка — даже не поморщился.
— Это был сущий ад… — начал он, — группа егеря первой вышла на него, мы лишь подоспели, когда их уже добивали. Автоматчики… смех да и только. Я же им говорил, что когда все окажемся в гуще бойни, то всё это будет бесполезным. Никто не рискнёт нажать на курок дабы не перебить своих. Это, как использовать гранату, когда к тебе прицепились в подворотне. Вроде вооружён, а попробуй взорви! Ай… В общем нас тоже затянуло в эту мясорубку… фактически в рукопашную. Эта зверюга укокошила с десяток бойцов… и егеря. Жаль бедолагу, только выписался... Давай ещё.

Мать налила ещё стакан жгучей.
Отец снова залпом опрокинул и его. Отдышался и продолжил:
— Но больше всего жаль Брэка. Это был наш единственный шанс… До последнего момента его не хотели использовать, но… пса спустили на тварь. У него, как я уже позже узнал, была вшита в передние зубы ампула… с цианидом! Чёрт, Брэк!.. Когда он всей пастью впился в него… то так и повалились оба. Замертво.

Я, от услышанного, был в полном оцепенении. Я не знал слова “ампула с цианидом”, но зато отлично понимал слово “замертво”. Я был в ужасе…

ПОСЛЕСЛОВИЕ:
Произошедшее навсегда оставило след в памяти людей, живших в таёжном посёлке.

В газетах «Правда» и «Звезда» того времени писали об этих страшных событиях, изменив только название посёлка и, умолчав о количестве павших человек в операции «Леший»:
“Силами пограничных войск КГБ СССР Дальневосточного округа в районе села Чагоян была проведена спецоперация по ликвидации гоминида. В результате завязавшегося боя, мужественно погибло несколько бойцов”.

…С того времени минуло уже лет тридцать. Уехав с тех краёв, мы давно живём в Санкт-Петербурге. Недавно я разгребал старые вещи на антресоли, которые в коробке продолжаю с собой таскать. На дне коробки лежал пожелтевший листок. Это был рисунок, один из тех, которые я рисовал на подоконнике, с тревогой вглядываясь в густой лес напротив дома. То, что изображено на рисунке — по сей день приводит меня в ужас, минувших лет. Помятый листок являл огромного зверя, жёлтые зубы которого разрывают горло егерю нашего поселения…