Шедевр

Тонкая ладонь легко поглаживала стекло, холодное, гладкое, не пропускающее ни свет, ни тьму. Да и было бы что пропускать: за стеклом - ничего, только темнота, безмолвная, густая, казалось, если выберешься, тьма заползёт в тебя. Но темнота внутри стекла светлее, она не осклабиться на вошедших в неё, она с радостью примет в себя всё, что могло бы развеять ее скуку.
- Я познакомилась с человеком.
Девушка, сидевшая в кресле за маленьким столиком, легко подняла чашку, поглядела на неё и отпила.
Мужчина, стоявший у окна, замер. Рука дернулась и упала сломанной куклой, покачнулась, замерла, как и её обладатель.
- И как Он тебе?
Мужчина развернулся к маленькому столику с двумя креслами, стоящими друг против друга, и начал приближаться ко второму креслу.
- Хороший. Мне нравятся Его рассказы.
- Так Он писатель?
Дойдя до своего места, он сел, взял в руку чашку, но, не решившись отпить, поставил ее на место – серебряный поднос, украшенный переплетением ветвей, которые, словно змеи, ползли по краям от одного угла в другой.
- Да.
- И о чём же Он пишет?
- Он всегда писал об одном и том же - о людях.
- О Людях? Зачем писать о том, что и так каждому известно? Да, все эти умники говорят – характер человека непостижим, характер человека непостижим. Мы-то знаем, что это не так, - мужчина всё же отпил чаю, прищурился, словно довольный кот, и тут же распахнул глаза, озаренный внезапной мыслью. – Пускай напишет о чём-то другом.
- Он не согласится.
- Почему? Не хочет? – он посмотрел на девушку с лёгким прищуром. - Или не может?
- Думаю, не может. А если бы и мог, Он вряд ли что-либо поменял.
Она погладила указательным пальцем по ручке чашки. Раздался хохот. Девушка от неожиданности вздрогнула, случайно задев столик. Жалобно звякнула ложечка в сахарнице.
- Ха-ха-ха! Неужто оправдываешь Его?
- Нет. Не хочу видеть Их презирающие взгляды. Они скоро будут здесь, вон, уже собираются, будто на чью-то казнь пришли посмотреть, - девушка указала мизинцем на стекло, из-за которого на неё уставилось несколько пар глаз. Смотрели оценивающе, думая, за что ухватиться.
Они начинают раскрывать рты – некоторые поочерёдно, некоторые хаотично. Один из них пытается что-то сказать, но другой, как только тот открывает рот, начинает шикать (мол, подожди, рано), и первый замолкает, снова уставившись на пару.
- Я хочу, чтобы Он написал Шедевр, такой, чтобы даже тебе понравилось! - произнесла девушка после долгого молчания.
- Но разве Его… произведения не красивы?
- Красиво не значит Шедевр, как и Шедевр не может быть красивым. Шедевр - это Шедевр.
- Он не согласится. Он не сможет.
***

- Они ужасны. Они всегда хотели угодить Ему, только бы Он обратил на них внимание. «Шедевр! Шедевр!» - кричали Они, но это не было Шедевром. - девушка осуждающе смотрела в сторону пришедших: те толпились, шикали, шептались, кто-то лизнул стекло, кто-то, сгорая от нетерпения, начал подпрыгивать.
- Разве ты не пытаешься Ему угодить, говоря, что Он хороший?
Мужчина, глядя на Них, принял непонимающе-озадаченный вид. Он начал стучать средним пальцем по подлокотнику кресла, создавая понятный только ему ритм.
- Нет, Он - хороший, а Они - ужасны! Они противны.
- Он ужасен. Но ты не поймешь, почему.