И вновь я вижу Шапито

Всем привет. Меня зовут Ал, и я хочу вам рассказать достаточно странную историю, произошедшую со мною в день на Святого Николая. Настроение было улучшено по причине счастливой находки под подушкой в виде дешёвой, но как есть, шоколадки. А под нею покоился практически выцветший билетик в местное Шапито, которое приехало на день-два со своим выступлением. Зная мое пристрастие к цирку, я радостно побежала на концерт, предварительно еще выждав пол дня.

В глухом городишко как этот такие мероприятия редко случаются. Один год мы с родителями были в отъезде, а делать тут нет чего, кроме как срисовывать в блокнот жухлые вязы. Тут, кажется, всё напоминало давно позабытое место, когда попадают мёртвые после смерти. Не рай, а нечто среднее, между пространством из пустоты и миром. Всё уже старое. Плитки оплетены чёрными цепкими стеблями плюща, а жуткие вязы только ухудшали картину. Всегда пасмурно, всегда мрачно. Труднее отличить утро и день. Ничего не меняется. Вещи стареют, а на улице даже ветер не появляется. Окружающий мир был больше похож на старое фото, где всё содержалось в коричневых неглубоких тонах.

Но место с выступлением нашлось быстро. Всё, как и по шаблону: совсем небольшая палатка в белую с красной полоской. Чего еще можно было ожидать от цирка? Смущало лишь то, что палатка была до крайности мала. Туда едва ли могли бы втиснутся три-четыре человека.

- Заходи, - послышался голос со стороны. Я обернулась.

По правую сторону от меня, в аккуратном белом смокинге стоял человек: молодой юноша лет двадцати с лишним, у которого в придачу к цвету одежды были высветлены волосы. Аккуратно зачесаны назад, как у необычайно важной персоны.

- А как же это? - я демонстративно взмахнула рукой, показывая билет.

Он деланно нахмурился, и, подойдя ко мне, выхватил бумажку, зажав её между облаченными в белую перчатку пальцами.

- А зачем оно тебе? - усмехнулся он, но билетик всё-таки вернул. Он мягко отвел взгляд в сторону палатки, края которой в конце концов раскрылись сами собой, - Ты веришь в магию, верно? - вопросил он, чуть ли не вталкивая меня внутрь.

Как оказалось, снаружи палатка хоть и выглядела жалко, но внутри она была гораздо просторнее. Законы физики смело нарушались, а этот человек тем временем старательно отодвигал бежевого цвета деревянные кубы, размером с крупное животное. Зачем?

- У тебя совсем-совсем нет зрителей? - где-то глубоко внутри загремела своими цепями жалость, заставив даже помогать артисту передвигать массивную геометрическую фигуру. Вскоре работа была сделана, она была выдвинута на самую середину пространства.

- Нету, - выдохнул он, убирая с лица воображаемый пот, - Зато у меня много ассистенток. Садись!

Он кивнул в сторону. Куда садиться-то? Тут ничего нет, лишь неопределенная пустота в сером тоне. Будто бы я только что пришла куда-то в старую поликлинику психически больного, стены пожухли, посерели, а внутри ничего, кроме кубика который служил стендом для артиста. Ну и самого артиста тоже не стоит забывать. У него всё время блуждала какая-то странная полуулыбка.

Но всё не так, как оказалось на первый взгляд.

- Начнем! - торжественно объявил он, расставив руки по обе стороны от себя.

Не помню, откуда взялась ширма, по расцветке такая же как и стены, но факт оставался фактом. Уже было восхищение: сразу чувствовалась магия и таинственность.

Артист же пару раз звонко ударил по краю стенда рукой. Из-за ширмы выбежала девушка в белом платье, с ворохом плакатов в руках. Она будто бы впопыхах раскрыла один из плакатов: нарисованная морда домашней собаки действительно смешила.

- Что же ты видишь? - наивно спросил блондин, на что получил достаточно честный и справедливый ответ:

- Радость, конечно же!

- А теперь?

Второй плакат изображал, как это было странно, снег. Точнее, снежинка.

- Холод.

- Нет! - едва ли не истерично взвизгнул он, - Это - красота! - ну, он тоже был прав, разве нет? Не будем же его обижать.

- Красота, красота! - опасливо повторила ассистентка. Именно в этот момент внутри защемило странное чувство... чего-то не того.

Артист, в свою очередь, поддел край ширмы и потянул в сторону. Виду открылся длинный деревянный ящик. А после он едва ли не грубо взял ассистентку за шкирку и приказал полезать в импровизированный саркофаг.

По мере того, сколько она там находилась с высунутыми через проделанные из отверстий дырок, все накапливалось желание увидеть нечто будоражующее воображение и бежать, бежать еще дальше, дальше от этих странных изумрудных глаз циркача, который с энтузиазмом просовывал тонкие деревянные дощечки черед проделанные в "саркофаге" щели. Но после он сделал судорожное движение рукой, ударил по краю и конструкция развалилась прямо вместе с ассистенткой. На части распался деревянный кубический домик, из дыр которого были руки, ноги, голова. А мне уже казалось, что рук и ног было больше. Как будто бы там в ящике сидела далеко не одна ассистентка. Кстати, он ведь сказал...

- У тебя много ассистенток, да? - голос дрогнул. А ноги свело томной судорогой. Это говорило тело, что надо бежать.

- Очень, - он тем временем ставил ящики один на другой, передвигал их, а безэмоциональное лицо ассистентки смотрело на меня пустым, глубокий взглядом. Но циркач хоть и замолчал на какое-то время, потом он уселся на один из ящиков, поглаживая бледную, торчащую из него руку. Холодную, словно лёд. Показалось даже, что она поросла инеем. А на лице у артиста было что-то вроде изобилия. Он внимательно разглядел билет.

- Мне кажется, что ты опоздала на свое выступление, - заключил он, а после бережно провел по расположенной на уровень выше голове девушки. Та почему-то ненавязчиво молчала. Оно и понятно, такое бывает, если вас раскладывают по коробочкам и переставляют, словно играя в тетрис.

- Но если хочешь, то... будь моей ассистенткой.