Надгробие

Мой муж был художником. Однажды мы с ним поехали в отпуск за границу и там, осматривая достопримечательности, оказались на старинном кладбище. Мужу очень понравились величественные памятники, изображавшие скорбящих ангелов. Когда мы вернулись домой, он вбил себе в голову, что ему необходимо заранее сделать себе надгробный памятник. Я стала его отговаривать, убеждала, что глупо это, но он, обидевшись, сказал:

— А что тут глупого-то, если я хочу заранее знать, какой памятник будет стоять на моей могиле?

И я перестала с ним спорить. Вдохновленный, он рисовал эскизы памятника и тут же показывал их мне, ожидая одобрения. Я же почему-то даже смотреть на них не могла — так мне было жутко.

После многих попыток муж наконец-то добился желаемого результата. На рисунке был изображен человек, очень похожий на моего мужа. Он сидел на стуле, слегка откинувшись назад, и в его позе чувствовалась усталость. Одна рука свисала за спинку стула, в другой были палитра и кисть.

Я еще раз попыталась отговорить мужа, убеждая его в том, что, возможно, он проживет еще много десятков лет. И все это время памятник будет стоять в мастерской — да это же просто нелепо! Был бы он болен или стар, я бы еще могла это понять, а так — блажь какая-то. К тому же мрамор или гранит для памятника очень дорого стоят. Но надо было знать моего мужа — если он что-то решил, его бесполезно разубеждать. Теперь все свободное время он посвящал памятнику. Происходящее мне не нравилось, и с того самого дня, как он начал работу, я не входила в его мастерскую. Да и потраченных денег было жаль.

Прошли месяцы, и однажды муж сказал:

— Пойдем, я покажу тебе свое надгробие, — и засмеялся. Смех его мне не понравился, я ощутила в нем какую-то неискренность и даже страх.

Памятник меня поразил. Я всегда знала, что мой муж очень талантлив, но то, что я увидела, не передать никакими словами. Казалось, что это он сам сидит на стуле. Вам наверняка приходилось видеть выкрашенных в серебряную или бронзовую краску живых людей, такое же впечатление на меня произвел и этот памятник. Будто это загримировали живого человека и посадили на стул посреди мастерской. Все выглядело таким настоящим: и вены на руках, и морщинки на лице, и измятый рукав рубашки, и пуговицы на ней…

Тут, сама не зная почему, я расплакалась, а муж принялся меня утешать:

— Чего ты плачешь, я ведь живой и умирать пока не собираюсь.

Но я уже чувствовала приближение беды. Не выдержав, я подбежала к памятнику и закрыла его покрывалом. Супруг не возражал.

Ночью я неожиданно проснулась. Муж спал, дыхание его было ровным, вокруг было тихо, но что-то не давало мне снова заснуть.

И вдруг мне показалось, что в квартире что-то шуршит. Я встала и пошла по коридору к кухне, решив, что это наш кот, проголодавшись, возится на кухне. Поравнявшись с мастерской, я заметила, что из-под двери пробивается слабый свет. «Опять не выключил светильник», — подумала я и толкнула дверь.

Памятник стоял без покрывала. Свет лампы так исказил черты знакомого лица, что вместо задумчивого выражения на нем застыл хищный оскал, будто памятник зло смеялся надо мной. От испуга у меня все поплыло перед глазами, и я сама не помню, как упала в обморок — раньше со мной такого никогда не случалось.

Очнулась я оттого, что муж брызгал мне в лицо холодной водой. Я лежала на полу, а памятник снова был накрыт покрывалом.

— Зачем ты снимал покрывало? — спросила я мужа.

Вначале он даже не понял, о чем я его спрашиваю, а потом сказал, что покрывало не снимал. Затем он меня спросил, зачем я пошла в мастерскую. Я ответила, что хотела выключить свет.

— Какой свет? Когда я пришел, в мастерской было темно. Я услышал грохот, вскочил с постели и прибежал сюда. Ты лежала на полу, а свет был выключен.

Я могла бы поклясться, что памятник был открыт, а на его мраморном лице застыла злая улыбка. И свет в мастерской горел! Иначе как бы я все это смогла разглядеть? Да и не стала бы я заходить в мастерскую, если бы там было темно...

Утром я сказала мужу:

— Отвези памятник куда хочешь, можешь поставить его в сарае на даче, но в доме я его не потерплю!

На даче мы бывали редко — я не любительница возиться с клумбами и грядками, а мужу вечно некогда. В общем, памятник вместе с покрывалом перекочевал в сарай.

Через месяц муж уехал по делам, обещав вернуться не позже чем через неделю. Первые три дня я посвятила генеральной уборке. Потом сходила к портнихе. Та сказала, что я плохо выгляжу, и посоветовала мне сходить к косметологу.

Помню, что в ту ночь я плохо спала. Мне снился покойный дядя моего мужа. Вижу, будто подходит он ко мне в старинном черном костюме, на голове у него — шляпа, а в руках — трость. Поверх ботинок надеты калоши. Он открывает красивую подарочную коробку, а в ней — каменная челюсть, но один зуб у челюсти золотой (дядя моего мужа был дантистом и очень хорошо зарабатывал в свое время). Зуб так сверкает, что больно смотреть. Я спрашиваю:

— А почему челюсть каменная, ведь ее носить будет тяжело! Думаю, что моему мужу не нужен такой протез. И вообще, когда он успел его заказать?

И тут гость в черном говорит голосом моего мужа:

— Заказал 24 июня 1999 года, в семь часов вечера, а готов заказ был вчера около трех часов дня.

От этой фразы я и проснулась. У меня было такое чувство, будто кто-то только что передал мне ужасную весть. Трясясь от страха, я стала бегать по квартире и везде включать свет. Потом я бросилась в мастерскую и, перерыв там все, нашла дневник мужа, куда он вносил записи о ходе работ. Пока я лихорадочно листала страницы, руки у меня дрожали так, что я чуть было несколько раз не выронила тетрадь. Наконец я нашла нужную страницу, где значилась дата начала работ над памятником. Ту же дату назвал мне во сне покойный родственник — 24 июня 1999 года, семь часов вечера.

Днем мне позвонили из милиции. В три часа дня мой муж погиб в автокатастрофе.

Когда мы приехали на дачу за памятником, на нем не было покрывала: оно лежало на земле. А ведь я лично видела, как мой муж закреплял его бельевой веревкой. Войти в сарай никто не мог, так как он был заперт и замок никто не трогал.

Теперь я стараюсь не думать, отчего же на самом деле погиб мой муж, — боюсь сойти с ума...