Человек увлекающийся куклами "Кукольник"

Безумие. Как Вы его себе представляйте?
Некоторые считают, что безумцы, это люди с покореженной душой, некоторые, что это тупые и безмозглые животные, не способные здраво мыслить, но мало кто думает, что сумасшедшие люди-это творческие личности, создающие порой шедевры, которые достойны Пикассо или Да Винчи.

Каждый творец видит в своих творениях причину их безумия, а может и некий предел мечтаний, смысл жизни и какую-то свою безумную любовь.
В настоящее время таких людей редко можно встретить в обществе, их спрятали, лишили свободы, и запретили творить. Но есть такие, которые сделают все ради творчества, ради своей страсти. А что насчет души? Есть ли она у человека? Все люди по своей натуре безумны, эгоистичны, жестоки. Некоторые умело прячут это, выдавая себя за добродушных и приветливых, а некоторые не утруждают себя, являясь циничными и жестокими как снаружи, так и внутри.

Темное холодное помещение, отталкивающее своей зловещей обстановкой, встречает любого сюда входящего желтыми обшарпанными стенами, в которых случаются порой ужасные вещи.

Морг в психиатрической больнице, трудно найти столь страшное место. Почему страшное? Обычный морг, ничего не обычного.

Посудите, здесь никто особо не следит за трупами, за чистотой, и собственно за «врачами». Делай что хочешь, режь что хочешь, хоть труп насилуй, никто тебе и слова не скажет, грубо говоря. Исходя из этого, много возможностей имеют больные, относящиеся к «небуйным», ведь их никто не привязывает и смирительную рубашку не надевает, ни кому нет до них дела.

Весело поддергивая коленками под забавную детскую песенку, идущую из старого магнитофона, стоящего на старой тумбе,
мужичок средних лет, что-то делал, стоя за операционным столом. Черная челка упала на глаза вороньим крылом, закрывая красивые, чуть раскосые, с безумным отблеском, зелёно-карие глаза. Резко очерченные, чувственные, пухлые губы на вытянутом лице что-то шептали в такт движениям рук, словно говоря какие-то волшебные заклинания.

Больничная грязная роба висела половыми тряпками на худощавом теле, скрывая под тонкой тканью множество татуировок, имеющих в себе скрытый смысл, как будто изображая внутренний мир своего обладателя. Тонкие пальцы мужчины дрожали в предвкушении, трепеща над медицинскими инструментами.

Удовлетворенно улыбнувшись и вытерев пот со лба, мужчина шаркающей походкой вышел из комнаты. Спустя несколько минут он вернулся, медленно таща большой мешок за собой по полу. Черноволосый безумец с маниакальной улыбкой на вытянутом лице, быстрыми движениями музыкальных пальцев, развязал свою ношу. Стянув мешок с тела, мужчина внимательно стал рассматривать счастливчика, который попадет к нему на операционный стол.
Всклоченные светлые волосы, давно не видевшие расчески, торчали в разные стороны, слегка полноватое тело было опоясано старой бечёвкой, которая удерживала руки пленника за спиной. Красивое лицо было изуродаванно гримасой праведного гнева, а в болотных глазах метался старательно скрываемый страх. Та же грязно-серая больничная роба и пластмассовый браслетик на левой руке, где было написано имя, порядковый номер палаты и индекс больного. Мужчина пытался выбраться из крепких объятий веревки, порывисто пытаясь порвать их руками, пока в это время черноволосый безумец, с широкой туповатой улыбкой и с не прикрытым желанием взять в руки скальпель, смотрел на него. Но, вскоре, это действо надоело блондину, он понял, что без посторонней помощи освободиться не сможет. Он остановился, застыл, закрыл глаза и напряженно лег на пол. Это слегка удивило брюнета, ведь все его прошлые гости кричали и умоляли его отпустить их. Но нужно было начинать… Ему иногда казалось, что его инструменты забыли шершавость его рук, забыли тепло и мягкость плоти, ему было их жалко, они были продолжением его пальцев, частями его тела… Как будто их когда-то просто оторвали их от него…

Присев на корточки, он взял своего гостя за лодыжки и медленно, смакуя момент, не торопясь, потащил к железному, холодному столу. Он без видимых усилий закинул своего гостя на место работы, что было удивительно, ибо брюнет был довольно худощав. Взяв со стола внушительных размеров шприц с прозрачной жидкостью, безумец вколол его в шею своему гостю, спустя секунды, блондин провалился во тьму…


— Проснулся, милый?

Пробуждение для блондина было слегка необычным, он ничего не помнил, кроме того что он позавтракал отвратительной кашей, а сейчас он, судя по всему, лежит, а над ним висит лицо не знакомого мужика, который пытается говорить ласково, но у него ничего не получается в силу своего низкого рычащего голоса. Блондин старается ответить, но запоздало понимает, что говорить он вообщем-то не может…

— Малыш, а я ведь долго жду тебя, не начинать же мне делать тебя красивым, когда ты без сознания?-мягко проговорил «стилист».

Видимо это был риторический вопрос,так как брюнет, даже не дожидаясь ответа, взял в руки плоскогубцы. Это, грубо говоря, сильно испугало парня, но на его «счастье» мужик положил инструмент.

— Какой я невнимательный, ты ведь в одежде, как я буду работать?-хлопнул себя по лбу «стилист». Положив на место плоскогубцы, аккуратно их поправив, мужик взял металлические ножницы, которые блестели и пускали блики на тусклом свету старой лампочки.
Приставив их к краю робы, безумец резко провел их к горлу парня, разрезая грубую ткань, чуть не поранив парня, ведь ножницы оказались весьма острыми. Медленно проведя взглядом по телу парня, брюнет заторможено повернул голову и положил ножницы на место. Мужчина замер, будто он что-то обдумывал, решал для себя, но вскоре он тряхнул головой, словно прогоняя наваждение. Мазнув языком по сухим губам и тяжело вздохнув, безумец взял в руки скальпель, который казалось, был сделан из серебра, так он был начищен и блестел на свету. Скрипнув напоследок ручками старого гвоздодёра, мужчина подошел к стороне стола, где лежала голова блондина. Безумец полоснул скальпелем по щеке своего «клиента», пролилась первая кровь, рубиновые капельки потекли из раны, собираясь в маленький ручеёк, он потек по пухлой щеке, касаясь уголка искривлённых в ужасе губ, и пачкая красивые волосы. Собрав пальцем каплю крови, брюнет мазнул им по прямоугольному куску стекла, и как в больнице, закрыл другим кусочком стеклянной пластинки. Кровь равномерно распределилась поддавлением шершавых пальцев, становясь почти прозрачной.

Первый шаг всегда трудный. Брюнет спокойно и удовлетворенно выдохнул, задумываясь о том, что же ему делать дальше.

Резко оттолкнувшись от стола, мужчина подбежал к тумбе, на котором стоял старый магнитофон, из которого на повторе все еще играла веселая детская песенка. Брюнет присел на корточки и стал быстро что-то искать в потрепанном временем ящике. Громко и пронзительно засмеявшись, безумец выдернул руку из ящика и быстро встал. «Стилист» двумя шагами дошел до операционного стола, где все еще лежал его «клиент», который все время смотрел в одну точку, не воспринимая безрассудности незнакомого мужика и серьёзности самой ситуации.

— Смотри какие прелестные иголочки! Только посмотри!-безумец выложил на стол несколько одинаково толстых и блестящих иголок. Любовно и медленно проведя бледной рукой по иглам, брюнет взял самую первую. Он поднял иголку на один уровень со своими глазами, внимательно осмотрел иглу от ушка до крайне острого кончика и присел на корточки, так, что он смотрел прямо в испуганные глаза блондина. Медленно взяв скользкую от пота руку парня, безумец приставил иглу к пальцу и резко вогнал её под ноготь. Рот блондина раскрылся в беззвучном крике, он беспомощно раскрывал губы в мольбе, как рыба, пытающаяся глотнуть спасительной воды, выброшенная на песчаныйберег. Но ни звука, ни слезинки блондин не проронил. Вторая иголка. И вот подопытный уже слегка задёргал ногами, еще больше раскрывая губы в болезненном и беззвучном крике. «Стилист» остался доволен, ведь его лекарство подействовало, и ему ничего не мешает работать, ничего не мешает творить искусство.

Пораскинув мозгами, брюнет решил, что хватит с него иголок, пора принимать более решительные действия. Резко дёрнув головой, он порывисто отвел руки в сторону инструментов, словно… Словно им управлял кто-то другой, словно кто-то там, на верху, дергает за верёвочки, привязанные к его рукам, управляя телом и разумом.

Довольно долго повозившись с инструментами, поводив по ним руками, брюнет всё-таки взял скальпель. Медленно, грациозно, предвкушая, он шел к голове жертвы, лежащей на столе. Склонив голову, брюнет как-то грустно улыбнулся и потрепал непослушные и отросшие волосы своей жертвы. Блондин испуганно отпрянул, насколько это возможно, и затравленно взглянул на своего мучителя.

Не сказав ни слова, безумец прижал голову парня к столу боком, так, чтобы на него смотрел лишь один глаз и был виден уголок пухлых губ, испачканных в уже засохшей крови. Глаза парня быстро забегали, дыхание участилось, а на лбу появились капельки пота. Быстро-быстро дыша и облизывая сухие губы, блондин чуть слышно поскуливал от боли в пальцах, волнения и… Животного страха. Да, животного страха, была б его воля он давно бы уже убежал, стреляя искрами из красных глаз. Но, увы, это было не в его силах.
Приставив скальпель к краю уха, безумец плавно, как в масло, вогнал лезвие в нежную кожу. Остриё сразу окропилось алой кровью, слегка испачкав пальцы безумца. Как же долго он этого ждал… Жажда крови, чужих страданий, воздуха, который был пропитан отчаянием, запахом приближающейся смерти…
Глубоко втянув в себя этот запах и блаженно закрыв глаза, брюнет продолжил плавно и медленно, наслаждаясь процессом, резать улыбку парню от уха до уха.
Глаза подопытного налились кровью от злости, наполнились солёной жидкостью от боли, в этих глазах появился судорожный блеск от осознания своей скорейшей кончины. Губы парня искривились, как будто он пытался изобразить страшную гримасу, отталкиваюшею всех и не подпускаюшею к себе никого. Зажмурив свои покрасневшие глаза, он еле слышно заскулил, как собака, которой посчастливилось быть избитой до смерти. Его щеки теперь висели лохмотьями, открывая взор на сжатые до скрежета окровавленные зубы. Неровные края порезанной кожи обильно кровоточили, липкая и горячая, она заливала стол, а со стола на грязный бетонный пол. Блондин дышал быстро, глубоко и судорожно, расдувая ошметки своей кожи и брызгая вокруг мелкими бусинками крови, пачкая грязную робу мучителя.
Глаза у безумца загорелись не поддельным восторгом, он радовался как ребёнок, которому подарили игрушку, которую он так долго ждал. Но дело было не закончено…
Поддавшись импульсивной радости, он быстро, на носочках, подбежал к оголенному животу пациента. Придирчиво его рассмотрев, стилист кивнул каким-то своим мыслям, решая, что же больше пойдёт его клиенту. Безумец приставил всё тот же грязный скальпель к солнечному сплетению своего пациента и медленно вонзил острое лезвие в тонкую кожу. Легко и почти изысканно скальпель разрезал то, что ему положенно, быстро скользя в теле парня. Теперь на теле парня зияла огромная дыра, дыра говорящая, что внутри человека находиться вовсе не душа, а органы, мерзкие, липкие, тёплые органы так банально обеспечивающие такую короткую жизнь. У человека нет души.
Мучитель заинтересованно наблюдал за быстро трепыхающимся сердцем и раздумывал, сколько же можно прожить без печени или кишечника. Решив, что все таки печень важнее, безумец начал неумело вырезать кишечник, резкими движениями орудуя скальпелем в теле блондина.
Парень был уже давно в отключке, а может умер от болевого шока, может он смирился со своей участью и просто отдал себя на растерзание. Он сдался.
Кишечник, одна почка и часть желудка были безжалостно и грубо отрезанны от хозяина и уже валялись в мусорном ведре под столом. Там им самое место.
Чтобы больше не смотреть на месиво внутри парня, безумец большими стежками, черными шерстяными нитками зашил эту багровую дыру, в которой нет уже тепла.
Посмотрев на лицо парня, бледное,залитое холодной кровью, искаженное в гримасе боли, гнева, отчаяния… На клочья щёк, зжатые зубы…
На лице брюнета пробежалась тень отвращения, он подошёл, и так же быстро, большими стежками зашил щеки.
Что-то мешало… Он забыл что-то очень важное… Глаза… Они должны быть чёрными, ведь этот контраст, черные глаза, бледная кожа, красные потеки…
Подпалить, поджечь не составляло труда, ведь в соседней комнате находился крематорий, здесь часто кто-то умирал и этот кто-то зачастую был никому не нужен.
Какое счастье, что сжигатель забыл свои обязанности или попросту наплевал на них. В крематории осталось тлеющее тело, от которого отваливались куски плоти, пеплом раслетаясь по камере…
Вынув из ячейки крематория кочергу для переворачивания тела и перемешивания праха, безумец быстро, пока железо не остыло, прибежал к своему, уже мертвому, клиенту. На лице брюнета все чаще появлялась маска отвращения и злобы, нежели весёлая задорная улыбка, что мелькала на его губах вначале всего этого действа. Резко, выпуская пар на труп, мужик обрушил железяку на глаз мертвеца. Безумец слишком сильно давил на глаз… Паслышался громкий хруст… Сам того не ведая, брюнет сломал челюсть мертвецу. Его лицо не сильно подпортилось, тот же контраст, один чёрный глаз и перекошеная челюсть… Натянутая щека кровоточила, наплевав на то, что сердце, качающее эту самую кровь, остановилось.
Безумец решил не заморачиваться насчет второго глаза, пусть он так и останется поддернутым белесой пленкой. Готово. Его очередная кукла готова. Такая же безвольная, как была и при жизни.
Зачастую за красивой оболочкой скрываются отвратительные внутренности, подобие души, её зачатки. Все люди должны быть такими: страшными по сути, уродливыми снаружи, не имеющие души.
У людей нет души… А магнитофон все также играл свою песенку…