Bergen street

 Все случилось так быстро, что я не смог различить и малейшей детали событий.
Метро в нашем городе скоростное: они никогда не тормозят перед платформой, а останавливаются прямо перед входом в тоннель, словно гонщики Формулы-1.
И в этот вечеря я, как обычно, стоял и читал газету у самого края платформы.
Помню, что это была полоса с футболом, и там писалось, что Родригес выиграл у Ганзо со счетом 3:1. Честно говоря, я ни черта не разбираюсь в спортивной белиберде, но так как вся газета была прочитана «от сих до сих», то я просто водил взглядом по бумаге.
И почему я запомнил эти имена? Эти… хереновы команды.

      Поезд подошел совсем близко, я ощутил, как поток людей подталкивает меня к самому краю, отчего пришлось выронить чтиво и нагло схватиться за одежды ближайших прохожих.
Глупый ход. Они заворчали, я — замер, наблюдая, как в миллиметре от носа пролетают листы брошенной прессы.
Дальше я ничего уже не помнил. Ни того, как пестрый поток из тел внес меня на себе в вагон. Ни того, как и где именно я уснул.

      А потом наступило резкое пробуждение.
«Забавно, – подумалось мне тогда, – вроде бы время не позднее, а народу мало».
Хотя, его не было вообще. Только потом я разлепил сонные глаза и отнял голову от поручня, чтобы оглядеться вокруг.
Свет в салоне то и дело мигал, длинный червь лампы искрил, кругом валялись смятые пивные банки, забытая кем-то книга в мягкой обложке, сломанные часы…
В общем, не обстановка, а декорации к фильму «Лангольеры».
Я не стал спешить и для начала размял затекшие косточки, помассировал ноющий висок и, встав с места, решил пройти по вагонам, благо, у нас это возможно.
Но вглядываюсь в дальний конец составов через овальные оконца в дверях, я понял, что кроме меня здесь никого нет.

      Поезд все мчался дальше и дальше, пока я неспешно продвигался к головному вагону.
Вот, миновал девятый вагон, перешел в самый замызганный – восьмой, в потертый седьмой, в шестой, сумрачный пятый, в четвертый, где пол был ровно выкрашен в красно-бурый цвет…
В третьем я обнаружил весьма занятную штуку: над самим выходом виднелась цифра «4».
«Как нелепо. Ошиблись с нумерацией?»
Но то же самое было и во втором вагоне, в первом, в.…Стоп.
Почему они идут дальше?
Я прошел еще три вагона и замер. Я ведь начинал свой путь из десятого, так?
А это должен быть уже четырнадцатый.
Невозможно! Максимум их может быть всего-то девять.
Тут-то у меня чутка подкосились ноги.
Но все-таки, я ведь не тряпка – мужик, – значит, стоит разобраться с происходящим.

И я осилил еще два вагона.
И еще два.
Затем – три – миновал бегом.
Бесполезно.
– Тебе все это снится, - произнес я вслух, чувствуя, как состав начинает торможение, причем, достаточно плавное и медленное, что у нас не характерно.
К счастью для перепуганного меня, застрявшего в (сорок)четвертом вагоне, состав остановился у платформы, издавая протяжный скрип как стон умирающего зверя.
Мне не приходилось держаться за поручни, чтобы устоять на ногах, но когда дверцы со скрежетом разъехались в стороны, я замешкался по ту сторону темной платформы, не смея и шага сделать в черноту впереди.
Так я простоял еще с пять минут (а может, и больше), пока не понял, что дальше мы в любом случае не поедем.

      Переборов свой страх, я все-таки вышел на пустынной остановке, где на бело-изумрудном кафеле едва угадывалась надпись.
«Берген Стрит»


От этой станции, которую закрыли еще как год назад, до моего дома пришлось бы идти добрые полчаса, но разве сейчас у меня был выбор?
Вагоны так и застыли в пространстве, проливая из пустынных глазниц болезненно-желтый свет на грязный бетон подземки.
В этих желтых лужах я всецело «искупался», пока не решился идти на выход из чертовой западни.
Все переходы оказались закрытыми, все двери наружу – закованы в цепи и замки.
Кое-где – ржавые, кое-где – треснувшие…. Мне хватило пары минут, чтобы ногой выбить хрупкие баррикады и, поднявшись на пятачок с таксофонами и автоматами по продаже билетов, направиться на выход.

      Откуда я мог знать, что снаружи дела обстоят не лучше?
Одинокий бомж, расфуфыренная проститутка, жирный таксист, вся такая маслянистая продавщица газет и еще с десяток тварей смотрели на меня, выходящего из закрытой подземки, не смея и глазом моргнуть.
«На мне, что, пенис маркером рисован?» - задался я вполне логичным вопросом, обходя стороной их катавасию и, ежась от сильного ветра, прибавил ходу.
Мне показалось, или на улице стало еще холоднее, спустя тот час, что я покинул офис?
Мои часы не работали, городских циферблатов я не видел, только пустые афиши и глупые бегущие строки.
Апатичным взглядом я ловил рекламу постановки «Фауста» Гёте, худосочных «фей» у обочин дорог, богатых банкиров и – быть может, я просто свихнулся? – мне продолжало казаться, что я до сих пор притягиваю их взгляды.

      Поворот за поворотом, я наконец-то срезал путь по пустынным дворам, когда вокруг начали зажигаться первые фонари, возвещая о начале вечера.
Я лихо перескочил невысокий шлагбаум, миновал внутренний дворик жилого комплекса и, отворив дверь, понесся домой.

      Лифт, к несчастью, не работал. Кто-то из умников уже успел прожечь на кнопке вызова черную дыру, криво нацарапав стрелку вверх и подписав «Ад».
Им, видимо, не известно, что черти в жопу колют на нижнем уровне нашего мира?
Да и шут с ним.


      Отмахнувшись от паршивых мыслей, я уже так же, не сбавляя скорости, понесся по лестнице, словно за мной гнался сам Люцифер и, оказавшись перед своей дверью, замер, переводя дыхание.
Я пробежал-то всего ничего, а сердце уже было готово выскочить через глотку.
Утихомирив сбившееся дыхание, я быстро выхватил связку ключей из рабочего пальто, уронил их, выматерился и еще с минуту искал их по всему полу, загаженному бычками.

      Когда все удалось, и я справился с замком, то первое, что бросилось в глаза, так это темнота в квартире.
Странно, ведь жена приходит намного раньше меня.
Не разуваясь, я первым делом пошел на слабое голубоватое свечение в гостиной, прислушиваясь к тихим, сбивчивым всхлипам внутри помещения.

      Как оказалось позже, любимая сидела на диване и во все свои большие зеленые глаза смотрела этот чертов зомбоящик, внемля всему тому, о чем говорил диктор.
Я медленно повернул голову в том же направлении, замечая свое фото на экране. Интересно, как такое возможно, ведь это… вечерние новости.

«…около 19:00 человек упал на рельсы первого пути на станции метро Саратога Авеню", - сказал сотрудник пресс-службы. От полученных травм мужчина скончался. "По данному факту проводится проверка, устанавливаются все обстоятельства произошедшего", - сказал представитель столичной полиции..»
- продолжал монотонно вещать диктор, демонстрируя на видео, заснятом служебной видео-камерой ужасающие кадры.
Не смея двинуться с места, я глядел на то, как падаю прямо перед надвигающимся составом и как эта громада – стальная махина – подминает меня под себя своим массивным носом. Видео-ряд обрывался, а я все еще не мог и слова сказать.
Да и что там скажешь? Белея от ужаса, я сделал шаг к любимой, не замечая, как резко она поднимается со своего места, убегая прочь из комнаты.
Я стоял перед всем этим бардаком, этими комариными помехами на стеклянном кинескопе и просто глядел вперед – в огромное зеркало шкафа-купе, в котором отражалось вся гостиная.
Кроме меня самого.