Подъездный упырь

Снежный зимний вечер, хлопья снега медленно, но уверенно погружают город в белоснежный сон. Детвора весело визжа катается на санках, родители с улыбкой на своих уставших после рабочей недели лицах наблюдают за своими чадо. Веселятся все, кроме Василия Петровича.
Василий Петрович был из тех, кого называют “нормальным мужиком”. Пятидесяти пяти лет от роду, чем-то напоминал он Каневского, только с залысиной и в майке-алкашке. Все в доме любили его за его прямые руки, а также мягкий характер и добрую душу.

Причина, по которой Василий Петрович не мог уже неделю почувствовать себя счастливым крылась в мусоропроводе на его лестничной площадке. А точнее, в исходящем от него противном запахе и грязных следах, определенно намекающих на природное происхождение.

Мировоззрение Василия Петровича никак не хотело мириться с тем, что взрослые люди предпочитают испражняться не у себя дома, а именно на его лестничной площадке, создавая этим дискомфорт как для него самого, так и для окружающих его соседей.

Петрович был из тех людей, кто не любит сидеть сложа руки, когда буквально у его порога творится вселенская несправедливость, поэтому уже несколько дней ведет активную борьбу с любителями похулиганить. В ход пошло множество приемов и уловок, начиная от обычных бумажек, в которых он слезно умолял супостатов одуматься и преисполниться любовью к ближнему своему, до прямых угроз и химического оружия в виде хлорки и даже карбида. Все было без толку, ведь “подъездный упырь”, как его охарактеризовали жители вполне приличной панельки, в которой и проживал Василий, каждую ночь возвращался и вновь совершал свои гнусные деяния.

Последней каплей стал один из вечеров, когда Петрович возвращался домой с работы. Поднимаясь к себе на лестницу, он вновь увидел отчетливые, словно обидчик хотел поиздеваться над ним, желтоватые пятна на полу. Вдобавок к этому в подъезде стояла дикая вонь и всюду был разбросан мусор.
Такую наглость Василию Петровичу стерпеть уже не позволяло собственное уважение к себе и людям, поэтому он решил дать открытый отпор “подъездному упырю”. Дождавшись глубокой ночи, когда позор рода человеческого вновь дал о себе знать громким стуком и странными звуками, Петрович вооружившись гаечным ключом и молитвами всем, кому только возможно, с боевым кличем выскочил на площадку, готовый карать своего обидчика, так долго портившего ему жизнь.

- Так вот ты где, сукин сын!

С ключом наперевес и огнем в глазах Василий Петрович столкнулся со своим неприятелем лицом к лицу. По крайней мере он так думал, пока не понял, что видит не лицо типичного наркомана или алкоголика, а волосатое колено. Не до конца сообразив, что происходит он застыл в ступоре, стараясь дать себе отчет, не мерещится ли ему это. Все же убедившись, что он действительно видит огромную пушистую, всю заляпанную в грязи ногу, Василий Петрович медленно стал поднимать свой взгляд в потолок. После волосатых ног, там, где заканчивалась его голова, начиналось сгорбленное худое серое тело, такое же волосатое, как и ноги. Рост этого существа определенно превышал самого высокого в мире человека минимум в несколько раз. Оно стояло сгорбившись, наклонившись прямо над мусоропроводом. Его грудная клетка начала колыхаться, издавая странный утробный звук, будто кто-то учиться играть на трубе. Ночной гость определенно отвлекся от своего занятия, и все его внимание было приковано именно к Петровичу.

Оцепенев от ужаса, бедному мужчине ничего больше не оставалось, как послушно поднять голову в самый верх и встретиться с огромными желтыми глазами в темноте. Они пылали ярким желтым цветом, а ромбообразные зрачки уставились прямо на него, явно не предвещая ничего хорошего.
Тут, словно в довершение ко всему увиденному, существо выплюнуло пакет с мусором, которым и лакомилось в мусоропроводе. На пол потекли густые желтые слюни, а дыхание Петровича сперло, словно он зашел в сортир, который пару месяцев не убирали. Желтая слюна медленно капала на пол, оставляя следы, которые Петрович по ошибке принял за мочу.

- О боже, отче наш…

Начал читать от безысходности Василий, в ответ на нарастающий трубный гул. Кривые заостренные зубы вошли в его лицо как нож в масло, он даже не успел крикнуть, когда погрузился в темную бездну ужаса и боли.

Еще один зимний вечер, мальчик по имени Саша, задержавшись на тренировке торопливо возвращался домой, боясь, что мать задаст ему по первое число из-за столь позднего возвращения. Пулей влетев на лестничную площадку он с отвращением обратил внимание на неприятный запах, стоявший прямо на лестничной площадке. Увы, он был так занят размышлениями о предстоящей взбучке, что вовсе не обратил внимание на тихое завывание в темноте, чем-то напоминающее трубный гул.

Станислав Сплит